найти реликвию теневой джинны, которую победил в диване у султана. Теперь Айша поняла, почему так получилось.

Она фыркнула:

– Эта магия тебе подходит.

Принц нахмурился.

– Потому что я трус?

Она помолчала, вспоминая, что назвала его трусом в «Приюте странника». Ее насмешило то, что он припомнил этот небрежный укол сейчас, когда им грозит такая опасность.

– Можно и так сказать. Это…

Шаги. Две пары ног. Доносятся из-за угла.

Айша инстинктивно прижалась к стене, приготовив саблю. Держать непривычное оружие было неловко, но ничего. Она не особо привередлива к оружию. Важно – всегда было важно – только одно: чтобы оно могло резать. Она прижала палец к губам, а принц поспешно набросил тень себе на голову и исчез.

Вскоре шаги были уже совсем рядом. Айша сделала выпад. Мужчины отреагировали слишком медленно. Она завела руки за шею одному, прижала лезвие к его горлу и посмотрела через его плечо на другого.

– Еще шаг – и я перережу ему горло.

Второго это не смутило. Он бросился на нее с саблей в руке.

Однако нападения не получилось.

Только что он бежал к ней – а в следующий миг уже дергался на месте, с неловко заведенной за спину рукой с оружием. Айша не видела принца, но услышала его дрожащий голос:

– Говори, где купец!

Нападавший с клинком Айши у шеи содрогнулся:

– В нашей сокровищнице.

Айша колебалась. «Ловушка?»

Пленник принца чуть подвинулся – и вдруг высвободился, сбросив невидимую руку Мазена и стремительно отступив к стене. Принц охнул.

Захваченный Айшой оттолкнул ее в ту же секунду, чуть не выбив из руки саблю. Айша пошатнулась. Ей едва удалось уклониться от удара первого бандита, когда она бросилась на второго. Тень свалилась с плеч принца, и Айша увидела, что он притиснут к стене и беспомощно вытягивает руки, чтобы заслониться от нападающего, уже занесшего саблю.

Айша пробила ему легкие, не дав времени опустить клинок.

Умирающий упал перед принцем Мазеном, и тот издал сдавленный возглас.

Оставшийся в живых кинулся на них с рыком. Айша потянула саблю, но та прочно застряла в плече ее жертвы. К счастью, принц оказался быстрее. Он подхватил с пола клинок трупа и резко взмахнул им. Удар был неуклюжим, паническим, но все же попал в цель. Сабля вонзилась в плечо злодея.

Раненый закричал. Принц Мазен закричал.

Айша испытала мгновенное озарение. Она скользнула принцу за спину в тот момент, когда убийца с хрипом вытащил из плеча саблю. Мазен отшатнулся, сжимая окровавленную саблю трясущимися руками.

Айша была готова.

Как только Мазен на нее налетел, она обхватила его со спины руками и сжала держащие рукоять пальцы. Принц заледенел. Айша удивилась мягкости его рук в ее мозолистых ладонях. Она ощущала пальцами его отчаянный, лихорадочный пульс.

Отмахнувшись от всех этих впечатлений, она сосредоточилась на том, чтобы направлять клинок. Противник все еще не опомнился от первой раны, так что, когда они с Мазеном вонзили саблю ему в грудь, он не сопротивлялся.

Разбойник застонал, истекая кровью и испустил дух.

У Мазена так тряслись руки, что Айша с трудом их удерживала. Как только она отстранилась, он свалился, словно марионетка, у которой перерезали нитки.

– Принц?

Она шагнула ближе.

Он резко выпрямился. Казалось, его качает, словно пассажира корабля, как будто он пытался привыкнуть к бурным океанским волнам.

– Все хорошо.

Айша нахмурилась.

– Ты ведь уже убивал гулей, так?

Принц глубоко вздохнул.

– Да, – процедил он сквозь сжатые зубы.

Она пристально посмотрела на него, а потом вернула саблю.

– Тогда пошли. Найдем эту сокровищницу.

Она вытащила свою саблю из свежего трупа и зашагала по коридору. Принц последовал за ней.

Они прошли еще несколько разрушенных коридоров, увидели еще сколько-то пыльных фресок. Айша не привыкла заполнять молчание, однако попыталась успокоить явно пребывающего не в себе принца, вслух высказав предположение, что эти развалины когда-то принадлежали джиннам. Она надеялась, что эти размышления отвлекут его, возможно даже побудят рассказать одну из тех историй, которые его так занимают, однако принц Мазен не откликался. Он смотрел на свои руки. На красные пятна на них.

– Принц?

Мазен не отозвался. Глаза у него затуманились, смотрели в никуда.

Айша снова вспомнила его лихорадочный пульс. Его гладкие руки. Этот мужчина – не воин. Он пацифист. И возможно, защищая его, она его сломала.

Айша положила руку ему на плечо. Принц вздрогнул и поднял голову.

– Ты мне соврал, – заявила она. – У тебя не все хорошо.

– Да, – признал принц. – Да. Я же… – Он сделал глубокий прерывистый вдох. – Я только что убил человека.

Глядя на его сморщенное слезливое лицо, Айша поняла, что очень давно перестала горевать о своих жертвах, и ощутила в груди слабый укол боли.

– Если тебя это успокоит, то направляла саблю я.

Мазен засмеялся – тихо, уныло.

– Да. Потому что я – ничего не умеющий трус.

«Трус». Он опять повторил слово, которое она бросила ему в таверне. Похоже, оно ранило его неожиданно сильно. Она не подозревала, что сын политика может оказаться таким чувствительным.

Но ведь когда-то давно она тоже жила без брони.

– Мы все начинаем как трусы.

У Мазена вытянулось лицо. Айша приложила ладонь к его щеке, заставляя смотреть ей в глаза.

– Мы все боимся, принц. Героя от труса отличает только то, что герой забывает о своем страхе и сражается, а трус поддается ему и бежит. – В ней самой эти слова что-то освободили, хоть она и не могла бы определить, что именно. – Твой страх смерти не делает тебя слабым. Просто человеком.

Принц в кои-то веки сохранил полное молчание и только смотрел на нее широко открытыми глазами.

Айша со вздохом убрала руку. Это ведь он готов расплакаться, так почему же она чувствует себя такой ранимой?

– Мне не стоило превращать это слово в оружие, – промямлила она. – Я была неправа насчет тебя. Будь ты и правда трусом, ты бы бросил меня и сбежал.

Принц судорожно сглотнул. Глаза у него блестели.

– Потом сможешь плакать сколько угодно. Но не сейчас. Ты мне нужен.

Принц чуть заметно кивнул. Айша повернулась и пошла по коридору. Она была рада закончить этот разговор, вот только… Ей нужно было сказать еще одну вещь. Слово, которое вертелось на языке с того самого момента, как он ее спас.

– Принц?

– Да?

– Шукран.

Всего одно слово, но на сердце у нее полегчало.

Она чуть повернула голову – и успела поймать ответную улыбку.

– Афван.

Это едва ли можно было назвать разговором, и тем не менее казалось, будто они впервые поговорили друг с другом. Не как вор и принц, а как Айша и Мазен.

Может быть, именно поэтому им стало проще общаться, и, когда на ходу принц спросил ее о том, из-за чего Имад зол на Омара, она ответила ему правдиво. Она подтвердила, что Имад был в числе сорока воров султана и что Имад работал на принца, когда после смерти Шафии титул Короля перешел к Омару. Однако их товарищество