Жить, однако, стало легче, стало веселее. При клубе «Красный химик» организовали драматический кружок и духовой оркестр. Драмкружок ставил пьесу «Любовь Яровая». Открыли стадион. Прошел конкурс гармонистов. Не все, конечно, было гладко. У пионеров не хватало галстуков, барабанов и горнов. Пионервожатый Дунаев рассказывал пионерам недетские анекдоты, а в феврале тридцать четвертого была сорвана лекция «Куда ведут сектанты», потому что на нее не пришли рабочие. Три часа ждал рабочих лектор из самого Иванова. Зато местная футбольная команда общества «Монолит» одолела команду одного из кинешемских заводов. Газета «Приволжский химик» писала, что пионеры к десятому съезду ВЛКСМ вышили портрет Сталина и сделали макет дрессированного слона. Там же напечатали заметку под названием «Дайте революционно-социалистическую музыку», в которой писали о том, что вальс – «устаревший танец, который разлагал рабочих». Клубный хор пел песни «О Сталине», «О Ворошилове», «Если завтра война» и «Сулико». Участник хора Василий Елкин за рассказанный в компании анекдот в тридцать восьмом году получил три года. Отсидел, вернулся в Заволжск в мае сорок первого. Через несколько дней после начала войны приехали за ним и увезли как неблагонадежного. Семь километров бежал его отец на переправу через Волгу, чтобы попрощаться с сыном. Добежать-то успел, а вот проститься не дали.

С началом войны почти вся продукция фибровой фабрики стала военной. Нет, это были не козырьки для фуражек. Еще в тридцать восьмом и тридцать девятом годах фабрика освоила выпуск так называемой авиационной многослойной фибры, из которой клеили бензобаки на штурмовиках Ил-2. Поначалу такие бензобаки делали из металла. Достаточно было одного попадания пули, чтобы бак начинал течь. Пулевое отверстие в металлической стенке было аккуратным и круглым. В фибре пуля делала лучистое, рваное отверстие. Через такое отверстие, лепестки которого стремились закрыться под давлением массы бензина в баке, бензин вытекал куда медленнее. Кроме того, вытекающий бензин растворял резиновый протектор, и отверстие затягивалось образовавшимся резиновым клеем. Такой фибровый бак выдерживал не одно, а несколько пулевых попаданий. И это не все. Он был легче и выдерживал куда большие вибрационные нагрузки, чем металлический. Испытывали фибру прямо на заводе. Стреляли в нее из трофейных немецких автоматов.

Зимой сорок первого готовились к эвакуации в Свердловскую область на тамошнюю бумажную фабрику. Уже и прорубили во льду проход, через который на паромах на другой берег вывезли все запасное и резервное оборудование. К счастью, обошлось. Немцев остановили под Москвой.

В сорок втором из отходов фибры стали делать пуговицы для населения и делали их до пятьдесят девятого года.

Химическому заводу, который с тридцатого года включал в себя и анилиновый, пришлось ничуть не легче, чем фибровой фабрике. На оккупированной территории остались почти восемьдесят процентов мощностей по производству серной кислоты и две трети всех мощностей анилинокрасочной промышленности. Надо было отгрузить запасное оборудование на строительство новых химических заводов на Урале, замаскировать свой завод и нарубить дров, поскольку не хватало угля в котельной. Рабочие в свободное от смен время ходили после смены на лесосеки пилить дрова. Перед войной освоили производство сахарина, который поставляли на Кинешемский завод фруктовых вод, потом прекратили его, а с началом войны возобновили. По заданию областного начальства делали бутылки с горючими смесями, тротил и шнейдерит132. Выпускали дезинфицирующие средства, дуст, краситель цвета хаки и белый стрептоцид. В условиях почти полного отсутствия антибиотиков стрептоцид имел исключительное значение. Один из солдат пятьдесят шестой гвардейской дивизии писал на завод: «К нам прибыло пополнение из госпиталя. Товарищи хвалили какой-то белый порошок, который госпиталь получает с Кинешемского химзавода. Раны, присыпанные вашим порошком, затягиваются вдвое, втрое быстрее… Вырабатывайте его больше. Вечная будет за него благодарность вашему коллективу от нашего брата-фронтовика».

В сорок седьмом на фибровой фабрике возобновили выпуск чемоданов. В пятидесятом, когда мы были с китайцами братья навек, стали поставлять фибру в Китай и Корею, в шестидесятых поставляли в Польшу, Болгарию, Румынию и даже на Кубу, в семидесятых Заволжская фабрика выпускала три четверти всей советской фибры, потом… фибра устарела, ее стали теснить новые материалы, и даже чемоданы из фибры, которые раньше у фабрики отрывали вместе с ручками… В восьмидесятых организовали кооперативы, в девяностых открытое акционерное общество, но фибра была уже мертвой и никому не нужной.

Как жаль, что в Заволжске нет памятника фибровому чемодану. Стоял бы он в маленьком скверике, посреди цветочной клумбы, на гранитном постаменте, окруженный скамеечками. Чемодан установили бы в раскрытом виде, и внутреннюю сторону его крышки оклеили бы фотографиями советских артистов или переводными немецкими картинками кукольных девушек. По выходным и в теплую погоду к нему приходили бы пенсионеры, пенсионерки или просто пожилые люди, которых принимали бы у чемодана в пенсионеры. Конечно, никаких хороводов вокруг памятника не было бы, а просто расселись бы на скамейках и давай лузгать семечки, ругать молодежь, меняться просроченными таблетками, рассказывать друг другу о том, что раньше вода была мокрее, трава зеленее и чемоданы были… Нечего и говорить про чемоданы. Сердобольные старушки накрошили бы внутрь раскрытого памятника черствого хлеба, и голуби все…

После войны продолжили выпускать красители – розовый, меховой черный, желтый, красный, оранжевый, бирюзовый и другие. Кроме красителей выпускали вещества с малопонятными и совершенно непонятными обычному человеку названиями и назначениями вроде альнафта, неозонов и даже паратолуолсульфохлорида. То есть, конечно, можно пояснить, что альнафт и неозоны – не что иное, как стабилизаторы, предохраняющие резину от старения, а паратолуолсульфохлорид… но это уж будут такие дебри, в которые лучше не залезать.

Лучше я вам расскажу про порошок, который поначалу выпускали как инсектицид для борьбы с малярийным комаром. Спустя недолгое время выяснилось, что комаров он не берет, но зато очень хорош как противоглистное средство для овец, и тогда… продолжили его выпускать с удвоенной силой. И до сих пор выпускают. Делали различные нитробензолы, которые использовались для переработки в анилин и дальше в красители. Если нитробензол добавить в мыло, то у него будет горько-миндальный запах, если его добавить в парфюмерию, то она будет ярче и дольше пахнуть, а если его добавить в ракетное топливо… нет, оно не будет пахнуть горьким миндалем, но эффект, как говорят специалисты, превзойдет все ожидания. Впрочем, ракетное топливо от нас, к счастью, далеко, а вот паста красного цвета, которой наполняли стержни шариковых ручек, близко. Учителя этой красной пастой писали в дневниках: «Разговаривал на уроке химии» или «В школу с родителями!» На всю страну делали морозоустойчивую синьку. Кажется, она единственная, кроме березового сока и огромных