Со своей стороны, Кори воздержалась от напоминания, чтоСпенсу нравился Дэн Пенворт. Впрочем, Дэн нравился всей семье.

— Неужели ты не можешь быть немного снисходительнее к Коулу?Так нам было бы гораздо легче.

Спенс взглянул в ее встревоженное лицо, и у него в глазахпоявился нарочитый плотоядный блеск.

— Хорошо, но это тебе дорого обойдется, — произнес он иповернулся, чтобы уйти. Кори поймала его за руку.

— Набедренная повязка тебе идет, — пошутила она и протянуларуку, чтобы забрать полотенце.

Спенс обнял ее, игриво подхватив ладонями ягодицы.

— Твои прелести гораздо лучше, — прошептал он. Мимо нихразмашисто прошагала Гленна в своих бесшумных ортопедических ботинках.

— Я только выну утку из духовки, пока она не обуглилась, —объяснила она страдальческим голосом.

Кори напряглась. Спенс словно прирос к месту, а затем обнялжену еще крепче и поцеловал, разразившись смехом.

Картина, которая открылась Коулу в просторной столовой,наводила на мысль, что вся семья решила воспользоваться неожиданным бракомДианы как поводом для празднества, а не для мести.

Огромную вазу с желтыми розами, стоявшую посреди обеденногостола, окружали канделябры со свечами конической формы; стол был уставленкитайским фарфором и серебряными приборами. На большом блюде красовались сочныекуски жареной утки, второе блюдо едва вмещало гору воздушных сливочныхбисквитов, а в двух столь же объемистых посудинах лежали молодой картофель соливковым маслом и розмарином и тушеная спаржа.

Дамы галантно улыбнулись Коулу, и даже дедушка вежливокивнул, занимая свое место во главе стола и указывая Коулу на стул справа.Бабушка Дианы уселась слева от мужа, прямо напротив Коула, но когда Диананачала обходить вокруг стола, чтобы сесть рядом с Коулом, бабушка произнесла:

— Кори, дорогая, почему бы тебе не сесть рядом с мистеромГаррисоном, а Спенсу — рядом со мной, чтобы все мы могли познакомиться поближе?

Миссис Фостер заняла привычное место на противоположномконце стола, а Диана поместилась между матерью и Спенсом. Коул заметил, каксмутило миссис Фостер столь подчеркнутое внимание к необычному распределениюмест за столом, но, взглянув на боевой порядок войск, выстроенных бабушкой, онпонял: Роза Бриттон загнала его в угол: Диана, его единственная союзница, былаот него надежно отрезана.

Ничто не казалось Коулу более лицемерным, нежели вознесениеблагодарности воображаемому божеству за то, чего это божество не совершало, атакже просьбы о милостях, даровать которые оно не имело ни власти, ни желания.Коул опустил голову и уставился на вышитую гладью желтую розу на салфетке,ожидая официального начала пыток.

Генри Бриттон был не из тех, кто медлил. Он закончил молитвусловами:

— Аминь. Ну, Коул, каковы ваши дальнейшие планы? Но преждечем Коул нашелся с ответом, Диана недвусмысленно взглянула на Кори ипроизнесла:

— Кори не терпится узнать о нашей свадьбе, но я заставила ееждать до ужина, чтобы рассказать всем вам. Кори без смущения подхватила:

— Давайте сначала послушаем про свадьбу, дедушка. А потомКоул с Дианой расскажут нам о своих планах. — И специально для Коула добавила:

— Надеюсь, так будет лучше?

Всего за пару минут Коул пришел к любопытным выводам:бабушка — не просто словоохотливая старушка с умилительными причудами, как онпредполагал ранее, а эксцентричная, чертовски умная и хитрая женщина.

Кори была преданной союзницей Дианы, но соблюдаланейтралитет, когда речь заходила о Коуле, а Диана оказалась достаточнодипломатичной, чтобы представлять внушительную силу за любым столом.

Диана с воодушевлением рассказывала о внезапном и отнюдь неромантичном бракосочетании, которое едва помнила, расцвечивая своеповествование подробностями, интересными для родственников.

— Мы уехали из отеля на лимузине Коула и отправились ваэропорт. Дедушка, у Коула свой самолет, «Юльфстрим»— он гораздо больше«Лерджета». Ты мог бы добавить его к сборным моделям самолетов — помнишь, тыразрабатывал их для украшения спален мальчиков?.. На борту, в холодильнике,нашлась огромная бутылка шампанского, а один из пилотов уже сидел в кабине…готовясь к полету, — закончила она, отметая перечень малопонятных предвзлетныхритуалов грациозным жестом. — Несколько минут спустя прибыл второй пилот —Джерри Уэйд. И ты только представь себе, бабушка, — она повернулась, чтобывовлечь в разговор старую даму, которая пристально и хмуро изучала лицо Коула,— в сумерках он оказался точной копией твоего любимого актера! Я сразу жезаявила, что когда-нибудь он должен познакомиться с тобой.

Настороженный тем, как удачно это замечание отвлекло РозуБриттон от его персоны, Коул с нетерпением ждал, когда выяснится, кого изактеров предпочитает бабушка.

— В самом деле? — недоверчиво воскликнула бабушка. — Онпохож на Клинта Иствуда?

— Клинт Иствуд почти лысый, — раздраженно вставил дедушка, —и притом безбожно картавит и пришепетывает!

Кори ответила на невысказанный вопрос Коула, протягиваяблюдо со спаржей:

— Бабушка обожает Иствуда, а дедушка к нему ревнует. Это такмило!

— Мама, если бы ты видела, как отделан внутри «Гольфстрим»!Кажется, что входишь в чудесную гостиную, где мебель обтянута кожей платиновогоцвета. В салоне стоят друг против друга два изогнутых дивана, между ними —старинный столик, поодаль — такой же буфет с бронзовыми ручками и петлями инесколько кресел.

Диана умело завладела вниманием своих родных, и пока Коулслушал ее красочное описание каждого предмета в салоне самолета — вплоть дохрустальных уотерфордских светильников и восточных ковров, он сделал еще дваоткрытия: во-первых, Диана была талантливым рассказчиком, а во-вторых, она нисловом не упомянула про вторую особенность самолета — спальню.

Коулу с трудом верилось, что Диана могла забыть о спальне,которая занимала треть самолета. С другой стороны, спальню она увидела лишьпосле того, как они поженились… и, вероятно, у нее из памяти стерлисьпоследующие события.

Диана прервала рассказ, чтобы положить себе кусок жаренойутки, и бабушка бросилась в атаку.

— Расскажите нам о себе, мистер Гаррисон, — попросила она.

— Прошу вас, зовите меня Коулом, миссис Бриттон, — вежливопредложил он.

— Так расскажите нам о себе, Коул, — поправилась бабушка,хотя и не разрешила в ответ обращаться к ней менее формально.