– Пятнадцать тысяч евро.

Неужели это он, Сардик, произнес такую запредельную цифру?Ни в толчке, ни в рывке ее не одолеешь, пупок развяжется. Рыночная ценахудожника Сардора Муминова на сегодняшний день составляла пятьсот условныхединиц, если вспомнить эпопею с продажей «Вида на Поцелуев мост». И вот теперьон замахнулся на пятнадцать тысяч. А мог бы сказать – двадцать. А мог бысказать – двадцать пять и грант на творческую командировку в окрестностиТосканы. А мог бы сказать – сто шестьдесят и место в бундестаге, желательно отфракции ХДС-ХСС.

Ничто не будет преувеличением, ведь Сардику хочется, чтобынемец ушел. Сию же секунду, немедленно. Оставил бы его в покое – его и ангела.

– Пятнадцать тысяч – это очень дорого. – ЧертовАльбрехт стоически выдержал удар, ничем не выдав своего удивления.

– Пятнадцать тысяч – вполне адекватная цена.

– Я могу выписать чек на пять.

– Пятнадцать тысяч. Наличными,-

Сардик и сам обалдел от собственной непреклонности. Обалдели тут же развеселился. За какую сумму он собирался толкнуть «рыцаря» в самомначале, когда еще сохли краски? Три куска – из серии несбыточных мечтаний, онготов был начать с трех (торг уместен!) и упасть до полутора, а теперь емупредлагают пять!..

– Дорого. Очень дорого, – ныл немец. – Пятьпятьсот. Наличными.

– Не пойдет.

– Шесть. Шесть – и я отдаю вам деньги прямо сейчас.

– Не-а.

– Мне надо подумать.

Истинная хозяйка фразы сидела на подоконнике – тихо, какмышка. И по-прежнему смотрела в окно, отстранившись от дурацких переговоров;одинаково далекая и от Сардика, и от немца, – жалких типов, деляг,торгующих во храме. Но «мне надо подумать» сделало-таки свое дело: междунелепым тезкой Дюрера и ангелом протянулись нити – не слишком заметные напервый взгляд, плотные – на второй, липкие – на третий. А если всмотреться, тоони и вовсе напоминают бельевые веревки. И что прикажете делать с этимиверевками? Что-что? использовать по назначению, вот что! Сушить на них крупныекупюры; цеплять авиабилеты в самые экзотические уголки мира; проветриватьстранички из брачных контрактов – те самые, в которых указаны нехилые отступныена случай развода; навешивать монтажные срезки из домашнего порно – еслиостанется место. Но места не останется: грезы русских девушек о богатыхиностранцах представляют собой уходящие в бесконечность горные цепи, между нимии иголки не просунешь.

Ангел совсем не такой. Совсем.

Да нет, старичок. Он такой же, как и все остальные.

– …Мне надо подумать, – еще раз повторилнемец. – Хотя… Ответ вряд ли изменится. Он все равно будет отрицательным.

– Воля ваша. Я вас больше не задерживаю.

– Вот моя визитка. Звоните, если возникнут другиепредложения.

– Я могу позвонить и без визитки, как делал этораньше, – вконец охамел Сардик. – Но, боюсь, другие предложениявозникнут не скоро.

В любом случае знакомство было приятным и поучительным. Янадеюсь на его продолжение, и на сотрудничество, о да, я очень заинтересован всотрудничестве, и… просто очарован фройляйн, просто очарован!..

Вали-ка ты отсюда, интересант, хотел было сказать Сардик.

Но не сказал.

Потому что Ёлка, до сих пор безучастная, соскользнула сподоконника и бросила вслед уходящему немцу:

– Вы не подвезете меня до метро?..

Красномордый негодяй как будто ждал этого. Физиономия егозалоснилась, а из раздвинутых в улыбке губ так и посыпались одинаково белые иодинаково мертвые зубные имплантанты (носитель непобедимого российского кариесабайкер Леопольдыч когда-то метко прозвал подобное безобразие «унитазами»). Воти теперь – унитазы сверкали. Торжествовали. Были счастливы без меры. Былиготовы схрумать ангела не сходя с места и переваривать ангельское мясцо всюоставшуюся жизнь – желательно, вдали от малопонятного Питера и малопонятнойРоссии.

– До метро можно и пешком дойти, – процедилСардик. – Тут квартал всего.

– Мне нужна другая ветка, – парировал ангелсовершенно равнодушным голосом. – Терпеть не могу пересадок. И вообще…

О, ja! Понимаю вас, фройляйн. Русское метро – это глубоководныйкошмар, – подпел ангелу немец. – Говорят, там водятся крысы-мутанты…э-э.. размером с ягуара. Размером с бенгальского тигра… были даже зафиксированыслучаи нападения на пассажиров.

– У вас устаревшие данные, Альбрехт. – Сардикпонимал, что исход предрешен, но и сдаваться не собирался. – В этом годувсе крысы мигрировали в страны Евросоюза. В Германию, в частности. А те, ктоостался, пересели на «Феррари».

– Ха-ха, – благодушно заржал немец. И обратился кЁлке – так, будто Сардика не существовало: – Ваш друг очень komisch… Как этопо-русски? Смешной.

Скорее – drollig[14] – поправила АльбрехтаЁлка, даже не улыбнувшись.

Дролиг. Вот ты и получил свою пайку, старичок.

Сардик понятия не имел, что означает обидное «дролиг».Может, речь идет о квадратном корне, извлеченном из кролика? Или о производнойклоуна? В любом случае и «кролик», и «клоун» лавров Сардику не прибавляли, атотальное незнание немецкого не позволяло ему участвовать в разговоре наравных. Но кто сказал, что Сардик не знает немецкий? Еще как знает!.. Сейчас,сейчас…

– Печально иметь дело с Zugtiere[15].Zugtiere никогда не поймет художника, сколько бы ни старался, -

Сардик чеканил каждое слово, наблюдая, как они – одно задругим, – сливаются в фарфоровые унитазы во рту немца. В конце концов, ондобился желаемого: проглотив оскорбительную реплику, Альбрехт захлопнул пасть истер с лица улыбку.

– Русские – очень странные люди, – сказал оннапоследок.

– Точно, – подтвердила Ёлка.

– Генау, – эхом откликнулся Сардик.

Зачем вам метро, фройляйн? Я мигом домчу вас,

куда нужно, можете на меня рассчитывать. Как раз сейчас я незанят. Совершенно свободен. Самым неожиданным образом случился Arbeitspause…как это по-русски? перерыв в работе, ja!.. И моя машина к вашим услугам. Ждувас на улице.

Английский замок, врезанный во входную дверь, представляетсобой простейшую конструкцию. С ним справится любой даун, не говоря уже онемце, так что провожать Альбрехта не имеет смысла.

Ничто не имеет смысла с этой минуты.

– Уже уходишь?..

– Да. Мне пора.

Какие меры должен предпринять Сардик, чтобы задержатьангела, не дать ему уйти? Можно рассмешить его, позабавить какой-нибудьисторией. Про кота, например, но Сардик никогда не был на короткой ноге ни содним котом. История про путешествия во сне – прекрасна сама по себе, но онаслишком длинная. Такого количества времени у Сардика нет. Истории про ХоллиГолайтли и «Concepcion Jeronima.13» в Сардиковой голове – уже рассказаны.Словечки Шурика и компании – уже озвучены. Картины – уже увидены, чтоостается?..