Сам Сардик.

Мертвецки влюбленный. Несчастный. Способный стать алхимиком,авиатором, погонщиком воздушных змеев, повелителем воды. Способный стать кемугодно, пусть только ангел пожелает. Но у ангела нет никаких пожеланий. Онхочет одного – уйти.

Вот еще что можно сделать: применить грубую физическую силу,затолкать ангела в угол и забаррикадировать дверь. Или закрыть ее на ключ, аключ выбросить к чертовой матери. Что ты скажешь на это, ангел?..

Ангел будет безмерно удивлен, но это не помешает емувыпорхнуть в окошко. После чего Сардик станет досадным воспоминанием,неприятным, как блохи, которые время от времени заводятся даже в ангельскихперьях. «Знавала я одного припадочного рисовальщика… – такими словами начнетсявоспоминание, – тот еще был клоун, тот еще кроличий хвост!..»

– …Какао! – прошептал Сардик непослушнымигубами. – Я забыл приготовить тебе какао. Сейчас все организую. Ты ведьподождешь?

– Нет. Не стоит заморачиваться. Давай перенесем какаона следующий раз.

– Это несложно. Я все сделаю очень быстро.

– Мне пора.

– Нет. Ты не можешь вот так уйти…

Сардик даже не подумал приблизиться к Ёлке, стоял вотдалении, рядом с непроданным «рыцарем»; так будет лучше всего – неприближаться. В противном случае он не справится с искушением и действительноприменит грубую физическую силу. И автоматически перекочует в разряд досадных инеприятных воспоминаний, кого обрадует такая перспектива?

Только не Сардика.

– …Ты не можешь…

– Почему не могу? Могу.

– Я ведь говорил тебе… Я должен был тебя встретить – ия встретил… Я думал, что ты – это ты.

– Так оно и есть.

– Тогда почему ты уходишь?

– Ну… Мне нужно в одно место. У меня были планы…

– Ты ничего не говорила о планах.

– Не говорила, а теперь говорю. Не переживай, мы ещеувидимся. Я позвоню…

Она могла бы поцеловать Сардика на прощание – по-дружески, вщеку. Как это делали Шурик, и Анька-Амаретто, и некоторые из женщин его друзей.Сардик непривередлив – и такой нейтральный поцелуй он счел бы авансом, весомымдополнением к «мы еще увидимся». Она могла бы поцеловать – но не поцеловала,просто исчезла из мастерской.

Легкий щелчок захлопнувшейся двери – вот и все, что осталосьСардику.

Он не умер сразу, как можно было предположить, и не посинелот недостатка воздуха; он даже успел вспомнить о существовании ангельской«Мазды RX-8» (купе) и о старушке Бетти на лобовом стекле. У ангела есть машина,так зачем ему понадобилось метро?.. Чтобы поудобнее устроиться на немецкихунитазах, вот зачем!

Ангел совсем не такой. Совсем.

Да нет, старичок. Он такой же, как и все остальные.

Последующие три минуты Сардик крушил в мастерской все, чтопопадалось под руку: эскизы, наброски и подрамники; недавно заказанные багеты;картины, написанные много лет назад и только начатые. Он смял и растопталногами архитектурный памятник Биби-Ханым и сломал о колено сямисэн в краснойтраве. И остановился лишь перед «Воркующим рыцарем».

– Пять пятьсот наличными… Шесть – и я отдаю вам деньгипрямо сейчас!.. Ха-ха!..

Ножницы, которыми кроятся драпировки; скальпель, которымзатачиваются карандаши; строительный нож, которым подрезаются сухие цветы ибамбук для натюрмортов. Выбор не такой уж маленький. Сардик остановился наноже. Примерился, подбросил его в руке и вонзил в беззащитный холст – в томсамом месте, где пальцы девушки едва касались крыла птицы.

Э-э, нет. Так не пойдет, старичок. Ни девушке, ни птице этотразрыв особых страданий не принес, а нужно заставить их страдать. Что для этогопотребуется? Холодная голова, расчетливость и точность движений. И то, чтодевушка с картины похожа на Ёлку, нисколько не помешает.

Наоборот, поможет. Он это сделает – без всяких сантиментов.

И Сардик сделал это – расчетливо и точно перерезал горло.Сначала – рисованной девушке, затем – рисованной птице. Торжество и ликованиеот акта справедливого возмездия длилось недолго, всего-то несколько секунд. Нои нескольких секунд было вполне достаточно – если не насладиться моментом, тохотя бы понять: он может делать это каждый день. Рисовать ангела, не упуская ниодной детали, ни одного штриха,

а потом резать ему горло.

Подобное занятие станет смыслом жизни, раз ничего другого неостается, поздравлялки-поздравлюльки, старичок, вот ты его и обнаружил, смыслжизни.

Резкая боль и онемение в левой руке возникли внезапно, ноСардик решил не обращать на них внимания: должно быть, это сердце пытаетсяпротестовать таким незатейливым образом. Угроза удушья отступила и смениласьперебоями в работе сердечной мышцы, почему нет? Вот было бы здорово, если бымышца не выдержала и разорвалась. Тогда исчезли бы все желания, и необходимостьпросыпаться каждое утро в одиночестве, и необходимость думать о том, что ниодна женщина никогда по-настоящему не полюбит Сардика. Да и плевать ему на всехженщин в мире, ему нужен ангел. Только он.

Все-таки эта боль – механического происхождения и к бедному,запутавшемуся в стропах любви сердцу Сардика касательства не имеет.

Сардик разжал руку: так и есть, инородное тело. Пластиковаявизитка негодяя Альбрехта с остро заточенными краями. Напрягаясь и сжимаяладонь, Сардик даже не заметил, как края визитки впились ему в кожу, слегканадрезав ее. Две аккуратные, параллельные царапины, прямые, как стрелы, свыступившей в ложбинках кровью – покинувший поле боя немец все-таки умудрилсядостать его, сволочь поганая!..

Такой на совесть сработанный пластике наскока не сокрушишь:ножницы затупятся, строительный нож сломается, а скальпель просто поцарапаетповерхность. Да и не будет Сардик сражаться с визиткой, много чести.

Выкинуть ее, вынести вон, чтобы одним своим видом она неоскверняла дом Сардика, и без того разрушенный!..

…Сардик и опомниться не успел, как очутился на улице, каквыбросил в Карповку проклятую визитку. Она пошла ко дну не сразу (на что втайнерассчитывал Сардик), а еще какое-то время покачивалась на темной воде. Зато отмашины Альбрехта не осталось и следа, она растаяла, затерялась в паутине улиц,а ты, старичок, что подумал? что они ждут тебя со включенным мотором и спредложением отправиться на шашлычки в Зеленогорск? на вечеринку в стрип-бар?..

Ничего такого Сардик не думал, шашлычки и Зеленогорск, атакже все прочие вяленые лещи с пивом, Сестрорецки, Лисьи Носы и курортныепоселки типа Токсова или Юкколы – не его случай. И стрип-бар – тоже не его. Вкакую сторону направились немец с ангелом? – да в какую угодно. А кудаидти ему, Сардику?..

Нет, просто идти он не мог и потому побежал. Не разбираядороги и следуя за гранитными берегами реки, прямыми углами домов и плавнымтечением тротуаров. Первой подспудной целью была улица Рентгена, на которойнесколько часов назад они с ангелом оставили «Мазду». «Мазда» стояла на том жеместе, и Бетти Буп все также висела над лобовым стеклом – вот только виду обеихбыл поблекшим. Скукоженным. Невыносимо печальным. Они были брошены ангелом –также, как и сам Сардик. Оставаться здесь, подле них, в надежде, что ангелвернется, – бессмысленно.