«Ты же не трусиха, Эль Викандер?»

Поэтому, прежде чем Тэйт успел ее отпустить, она повернула к нему голову и уперлась лбом в плечо. Его рука осталась на том же месте, аккуратно приобнимая.

— Просто я, как нежная леди, удивилась, что ты посещаешь… хм… такие места, — призналась Эль.

Почему она должна стесняться своих чувств и мыслей, в конце концов?

Плечо под ее лбом тихонько вздрогнуло. Усмехнулся?

— Я не посещаю бордели, — откликнулся Грегори куда-то ей в волосы. — Просто живу в этом городе уже целый год и знаю, как он устроен.

Ей стало легче? Да, черт возьми.

И нет, она не считала девушек, работающих в подобных заведениях, кем-то второсортным или вроде того, у всех свой путь, и не ей, богатой наследнице, ни в чем не знающей отказа с самого детства, их судить. Но легче и правда стало, отрицать это перед самой собой точно было бы трусостью.

В этот момент на улице за углом громко хлопнула дверь, раздался быстрый стук каблуков по брусчатке.

— И чтоб больше не появлялась! — донеслось уходящей в спину.

— Не очень-то и хотелось, — откликнулся на это хриплый женский голос. Правда, значительно тише и явно себе под нос.

Когда та, кого они ждали, появилась в переулке, Тэйт уже убрал руку с плеча Эль, а она отстранилась от него и отступила на полшага — дальше не позволила стена соседнего здания.

— Ну, знаете… — проворчала женщина в пышном платье с многослойной юбкой и с весьма откровенным вырезом, в котором от быстрого шага подрагивала увесистая грудь, кажущаяся в темноте белым пятном. — Затейники, мать вашу… — Подошла ближе и, никого не стесняясь, полезла под юбку. — Ух… — Пыхтя от усилия, извлекла из-под платья декоративную подушку, которая помогла ей изобразить несуществующий живот; провела ладонью по лбу, стирая с него выступивший пот.

— Все получилось? — поинтересовался Тэйт, делая шаг навстречу.

Эль осталась за его плечом, но до нее все равно долетал резкий запах цветочных духов.

— Смотря что для тебя «получилось», — отозвалась та, зажав подушку под мышкой. — Все, как ты велел: пришла, сказала, что беременна от этого Корлина.

— А они? — От любопытства Элинор рискнула обонянием и все-таки подошла ближе.

— А им нервы лечить надо. — Женщина в отвращении передернула плечами. — Раскудахтались, что их бедный брат всю жизнь сторонился баб, тем более… падших, — на последнем слове у нее вырвался ядовитый смешок. — Да вообще любых, как я поняла. Уж слишком удивились и слишком визжали.

Эль с Грегори многозначительно переглянулись.

— Все, голубки, бывайте, — снова привлекла к себе внимание их небескорыстная помощница. — Если что еще надо, заходи… — адресовалось это явно Тэйту, однако женщина вовремя вспомнила об Эль и добавила: — …те.

— Надеюсь, не понадобится. Держи. — Грег извлек из кармана деньги и вложил несколько монет в протянутую к нему ладонь. Сумму Элинор не видела, но, судя по тому, как блеснули у женщины глаза, она вполне покрывала потраченное ею время. — И чтобы никому.

— Я могила, зайчик, — подмигнула та и, отсалютовав им свободной рукой, перехватила подушку поудобнее и двинулась к выходу из переулка, плавно покачивая бедрами.

— Интересно, они специально тренируются так ходить? — пробормотала Элинор, задумчиво глядя ей вслед. — Как маятник: туда-сюда, туда-сюда.

Тэйт бессовестно заржал.

— Это ты опять как нежная леди интересуешься?

— Как рубаха-парень, — отмахнулась она, все еще провожая женщину взглядом. Попробовал бы он сам походить на таких каблуках по брусчатке и не убиться. Вот Эль бы не рискнула — только по бальному залу. — Красиво же.

Грег снова усмехнулся.

А она повернулась к нему.

И он все-таки ее поцеловал.

Да-да, в переулке на окраине города, где они только что имели удовольствие общаться с женщиной легкого поведения и где все еще витал приторно-резкий запах ее духов.

Да и плевать. Может, Элинор Викандер и воспитывали как леди, но уж точно не как капризную и изнеженную.

Глава 18

Боги, как он целовался! Эль казалось, что от этих поцелуев вся кровь в ее венах превратилась в раскаленную лаву. И прерывать это ощущение и возвращаться с небес на землю категорически не хотелось.

Но пришлось.

По дороге к общежитию как-то само собой вышло, что Элинор обвила локоть Грегори руками, а он притянул ее к себе ближе и положил ладонь ей на талию. Ладонь эта прожигала кожу даже сквозь ткань рубашки и разгоняла и без того бурлящую внутри лаву только сильнее, заставляя Эль улыбаться и нести какую-то веселую чушь.

А Тэйт… смеялся и поддерживал ее несерьезный настрой.

По-настоящему смеялся, искренне и беспечно, как она давно хотела увидеть.

Стоило бы обсудить то, что они сегодня узнали в доме почившего Корлина, решить, что делать дальше, разумно ли рассказывать следствию о своих сомнительных методах получения информации или же преподнести как догадку. Стоило взять себя в руки и вспомнить, что в городе творится черт знает что. Стоило бы…

Но в этот момент Эль было так хорошо, что она не нашла в себе сил, чтобы начать говорить о чем-то серьезном и важном. В конце концов, с самого спуска по сходням в порту Прима она только и делала, что думала о важном или серьезном. И в этот вечер ей в кои-то веки хотелось просто плыть по течению: не спеша брести по полупустым улицам в свете тусклых магических фонарей, подставлять лицо теплому бризу, смеяться глупым шуткам и отпускать такие же, а еще — прижиматься и чувствовать прикосновения человека, к которому хотелось прикасаться.

Элинор годами думала, что любила Линдена… Нет, конечно, любила, без всяких «думала». Однако только сейчас до нее в полной мере дошло, что ее привязанность к другу детства имела совсем другие корни. Да, она планировала свадьбу с ним и даже выбирала платье и храм для венчания, но... ей никогда не хотелось постоянно его касаться. Обняться, шутливо подраться, валяться на крыше бок о бок и смотреть на звезды — бесспорно. Запустить руки под одежду, целоваться до умопомрачения и прижиматься всем телом — никогда в жизни.

В то же время то, что происходило сейчас между ней и Тэйтом, казалось Эль совершенно естественным, правильным и уж точно не придуманным ей самой. Их тянуло друг