изначально сделала неверные: глава был зол, даже очень.

Л-ладно…

Элинор отпустила стул и вытянула руки по швам. Как там еще следует себя вести перед разгневанным начальством? Стукнуть пятками? Отдать честь? Удариться об пол лбом?

Кто знает, откуда взялось это раздражение. От недосыпа или от некрасивой сцены, устроенной с утра племянницей этого человека? Но чтобы успокоиться, пришлось прикусить щеку изнутри и опустить голову ниже.

— Вашей напарницы сегодня не будет на службе, — продолжил Вэйд, верно рассудив, что теперь его готовы выслушать.

И Эль все-таки вскинула голову.

— Почему?

Инни настолько оскорбилась, что ее не поставили в известность о чужой личной жизни, что решила посыпать макушку пеплом и уволиться? Бред какой-то.

Уголок губ начальника странно дернулся, и Элинор не смогла разобрать, было ли это сдержанной ухмылкой или же гримасой отвращения.

— Лоуфорд… заболела.

Брови Эль от удивления поползли вверх. Он это серьезно? Белый маг — заболел? Белые не болеют, если их не порвали на куски или не переломали им кости.

— Хандрит, устала, нуждается в отдыхе, — все же снизошел до объяснений дядюшка «болезной». После чего несколько нервно почесал переносицу — переживает за племянницу, поняла Элинор, но зол точно не на нее. — В любом случае Инесса взяла отгул. А так как другой напарницы для вас нет, то сегодня вы остаетесь здесь. Поможете госпоже Першильд на складе.

Элинор пораженно моргнула. Ну вот теперь-то точно пошутил, да же?

Вэйд продолжил смотреть на нее в упор, не моргая.

— Какие-то возражения? — поинтересовался сухо.

Да, черт возьми!

— Никаких, господин Вэйд.

Если на этом все, то она не дура, чтобы отказываться от возможности прекратить этот неприятный разговор.

Начальник подозрительно прищурился, будто ждал, что она сама таки покается в каких-то неведомых ей грехах, но, естественно, так ничего и не дождался.

— Тогда свободны… Кардинес, — сухо вымолвил он, в очередной раз сделав акцент на ее ненастоящей фамилии. Ой, да и боги с ним.

— Доброго дня, — буркнула Элинор, развернулась и направилась к двери.

Что бы там ни пришло Вэйду в голову, она еще легко отделалась. Не сожрет же ее вредная бабка, в самом-то деле? Зато вечером можно будет опять затащить Грега к себе и потребовать моральной компенсации за ужасный день. Отличный повод и отличная компенсация, она даже не сомневалась.

Хорошо, что Эль успела отвернуться, так что и без того недовольный начальник не заметил расплывшуюся у нее на лице предвкушающую улыбку.

Всего лишь пережить день, и…

Пальцы уже сжались на ручке двери, и Эль уверилась, что буря миновала, но…

— Кардинес, — внезапно снова окликнул ее глава.

Элинор мысленно ругнулась.

Пришлось оборачиваться.

— Да, господин Вэйд? — Она надеялась, что получилось любезно, но, судя по выражению лица начальника, не очень.

— Не ожидал от вас. — Эль пораженно моргнула. — От кого угодно, но от вас — не ожидал.

И под «вас» он явно подразумевал не саму Элинор как отдельную личность, а как дочь ее отца.

Она отпустила дверь и повернулась уже не через плечо, а всем телом; шагнула вперед — к столу главы.

— Простите, господин Вэйд, но я не уверена, что понимаю, о чем вы.

Взгляд-укор проследил за ее перемещением, однако добрее не сделался.

— Помимо каких-то морально-этических соображений, вы — скоро уедете, а Инесса останется. Стоило ли оно того?

Стало еще менее понятно.

Еще один шаг — и властное поднятие руки, приказывающее остановиться.

— Ваше счастье, что я слишком уважаю лорда Викандера, чтобы рассказывать ему о вашем поведении, — добил ее глава, опустив ладонь обратно на столешницу, словно молоточек судья.

И тут до нее дошло. Черт возьми, по дороге сюда она думала о чем угодно: о кладбище, о снусе, о каких угодно небылицах на ее счет, которые обиженная Инни могла бы рассказать дяде, чтобы отомстить. Но даже в страшном сне Эль не могла представить, что соседке хватит ума докладывать, кого и в чьей спальне застала. Это… низко, в конце концов!

И кому? Своему дяде. Начальнику обеих. Мужчине, вдвое старше каждого из них, включая Тэйта, строго говоря. Как какой-нибудь подружке-сплетнице? Немыслимо…

— Надеюсь, вы подумаете над своим поведением, — закончил Вэйд, вместе с тем явно завершая и всю эту отвратительную беседу.

Да как он… Как они…

Ногти впились в ладони.

И несмотря на то что ей явно дали понять, что уж теперь аудиенция закончена и следует убираться восвояси, Элинор сделала к столу еще один шаг.

— А я надеюсь, — произнесла холодно со всем великосветским апломбом высокородной леди, на который в этот момент была способна, — что впредь вы поостережетесь пятнать имя моего отца. Особенно после того, как наслушаетесь гнусных сплетен.

Лицо начальника изумленно вытянулось, став едва ли не вдвое длиннее, а светлые брови взметнулись к волосам.

— Рада, что мы друг друга услышали, — отчеканила Эль напоследок, после чего снова развернулась и на сей раз быстро и не останавливаясь покинула кабинет.

Хлопнула ли она дверью? О да.

Глава 21

Весь этот бесконечный день Элинор с благодарностью вспоминала отца за то, что еще в раннем детстве научил ее, как контролировать дар, чтобы ненароком никого не проклясть. Потому что, черт возьми, соблазн был велик.

Госпожа Першильд была невыносима, даже если провести с ней несколько минут на одной кухне. Что уж говорить о полном рабочем дне бок о бок?

Эль про себя стонала, материлась, выла и даже желала кого-нибудь убить — мерзкую временную напарницу или саму себя, лишь бы не мучиться. Все мысленно, потому что озвучить свое недовольство вслух в данном случае было себе дороже — грозило еще парочкой дополнительных лекций о том, как надо и не надо жить, а этого она уже просто не выдержала бы.

Утром Элинор обиделась на проповедь Вэйда. Да что там обиделась — оскорбилась и даже рассвирепела. Но все познается в сравнении, и по сравнению со старухой Першильд Даррен Вэйд был просто безобидным плюшевым медвежонком.

Р-р-р! Старая стерва!

Так что, когда вредная соседка соизволила объявить, что в помощи безрукой молодежи больше не нуждается и она, эта молодежь, может уйти домой пораньше, Эль бросилась наутек едва ли не бегом. К слову, «пораньше» означало за четверть часа до официального окончания рабочей смены. Но грех жаловаться — рядом с госпожой Першильд даже эти жалкие пятнадцать минут