ему памятную записку, в которой было сказано: поскольку Япония подписала договор с США и лишилась самостоятельности, то передача Японии островов Хабомаи и Шикотан стала невозможной.

Мирный договор между нашими странами до сих пор не подписан.

Дипломат Юрий Дмитриевич Кузнецов рассказывал о поездке Михаила Андреевича в Японию. Как японист, я хорошо знал Кузнецова: он работал то в нашем посольстве в Токио, то в международном отделе ЦК.

В конце января 1968 года два секретаря ЦК – Михаил Андреевич Суслов и Борис Николаевич Пономарев – были направлены в Японию для переговоров с местной компартией. До них в страну приезжал председатель Госплана Николай Константинович Байбаков. Когда он уезжал из города Нагоя, на вокзале ультраправый националист дважды ударил его деревянным мечом.

Юрий Кузнецов:

«Прием в посольстве СССР по случаю пребывания Н. Байбакова неожиданно посетил премьер-министр Японии Эйсаку Сато… Ни до, ни после ни один премьер-министр Японии не посещал приемы в посольстве СССР или России в Токио… Инцидент с Байбаковым был только поводом. Разумеется, премьер-министру Японии было хорошо известно, что в Японии находится Суслов… Может быть, японский премьер просто, без всякого протокола, хотел поговорить с одним из советских лидеров…

Но Суслов явно стремился избежать такой встречи. Может быть, он не имел соответствующих полномочий, а, возможно, ему не были известны многие разработанные в Москве уже в его отсутствие детали, и он опасался, что может сказать что-нибудь такое, что расходилось с политикой СССР».

Любой из руководителей страны отправлялся в загранкомандировку в соответствии с решением Политбюро, в котором говорилось, с кем именно он встретится и что станет обсуждать. Беседовать с премьер-министром Японии Михаилу Андреевичу не поручали. Другое дело, что он мог срочно запросить Москву, и, конечно же, получил бы санкцию на встречу с главой японского правительства.

Почему он этого не сделал? Скорее всего, отчетливо сознавал, что внешняя политика – привилегия Генерального секретаря, вот Брежнев с премьер-министром и встретится. Кроме того, он был научен аппаратной жизнью: инициатива губит чиновника, не поручено – не делай.

Юрий Кузнецов:

«У Суслова оставалась только одна возможность не возвращаться в советское посольство во время приема – всячески затягивать проходившие и в тот день переговоры с делегацией японской компартии. Когда переговоры все же завершились и нас быстро доставили в советское посольство, Суслов первым делом поинтересовался, закончился ли уже прием и уехал ли японский премьер-министр. Узнав, что он все еще находится в посольстве, Суслов захотел немного погулять по саду. Мне пришлось на всякий случай пойти следом за ним…

Эйсаку Сато довольно долго был на приеме в советском посольстве, видимо, ожидая появления там Суслова. Но так и не дождался. Наконец, он откланялся, и посол Олег Александрович Трояновский пошел его провожать…

Как раз в этот момент и Суслову надоело гулять по небольшому саду посольства, и он вошел в здание. И надо же было так случиться, что как раз в этот момент Сато покидал посольство… Я шел позади Суслова, готовый переводить, если понадобится. Однако Сато и Суслов молча прошли мимо друг друга, хотя, по-видимому, оба они представляли себе, кто именно идет навстречу.

Момент был поистине драматический. Буквально на моих глазах исчезал шанс возможных подвижек в отношениях между СССР и Японией…

Мы вылетели из Токио спецрейсом. Самолет сначала совершил посадку во Владивостоке, откуда Борис Николаевич Пономарев направился в Пхеньян, чтобы проинформировать Ким Ир Сена о переговорах с руководителями японской компартии.

Мы же на следующий день вылетели из Владивостока в Москву. По пути была посадка в Новосибирске (самолет надо было заправить топливом), и Суслов (он размещался в заднем, специально оборудованном салоне) распорядился продавать билеты в практически пустой первый салон обычным пассажирам».

Личная дипломатия существует давно. Неофициальные встречи позволяют затронуть самые деликатные, самые сложные проблемы, за которые вообще непонятно как взяться и которые трудновато обсуждать на официальных переговорах под присмотром множества глаз, а то и телекамер.

С товарищами по социалистическому лагерю члены Политбюро любили встретиться накоротке, вместе охотились, выпивали. Бывают ситуации, когда личная дипломатия просто незаменима. Но это не для Суслова

Линия Суслова – не отступать от правил. И отступление от правил не дозволялось никому. В Москве уклонялись от контактов с вождем Северной Кореи Ким Ир Сеном, особенно когда он решил передать трон своему сыну – Ким Чен Иру. Ким-старший видел печальную судьбу социалистических вождей: после смерти их статуи свергаются, а имена вычеркиваются из истории. Ким Ир Сен не был религиозным человеком, не думал о загробной жизни. Но хотел, чтобы его имя сохранилось в истории Кореи и чтобы его наследники не разрушили то, что он сделал.

Михаил Степанович Капица, который много лет ведал в Министерстве иностранных дел СССР корейскими делами, рассказывал: «Одна из причин, почему у нас не любили Ким Ир Сена, была та, что он сделал сына наследником. Я много раз предлагал пригласить Ким Чен Ира, но Суслов начинал визжать тонким голосом».

Михаил Андреевич был главным хранителем партийных догм. Передача власти от отца к сыну в число этих догм не входила. А значение Северной Кореи, по его мнению, было не настолько велико, чтобы на это закрывать глаза.

Важно отметить, что Леонид Ильич высоко ценил Михаила Андреевича и в сложных международных делах.

В конце июня 1965 года в Москву приехала делегация компартии Индонезии, которая полностью стояла на позициях китайской компартии. С советской стороны переговоры вели Брежнев, Суслов и Пономарев. Брежнев, по словам заместителя заведующего международным отделом ЦК Карена Брутенца, предложил забыть о прошлых распрях, примирительно сказав гостям:

– Я новый человек. Вы знаете, что я никогда ни с кем из вас не ругался.

Он в основном и говорил. Суслов его поддерживал и подправлял.

Брежнев был благодарен Михаилу Андреевичу:

– Я доволен тем, что товарищ Суслов взял слово и помог мне и всей нашей делегации раскрыть глубокий смысл и содержание того, чем мы заняты: и строительство коммунистического общества, а также вопросы национально-освободительного движения, взгляды о путях развития в некоторых странах…

Причем говорил это не в шутку, а всерьез. Суслов представлялся ему невероятно образованным и мудрым человеком.

Громкая статья

В ноябре 1972 года в «Литературной газете» появилась статья доктора исторических наук Александра Яковлева под названием «Против антиисторизма». Две полосы убористого текста стоили ему карьеры. А ведь статья была написана с партийных позиций и должна была укрепить влияние самого автора. Да и руководители «Литературной газеты» рассчитывали на похвалу со стороны высшего начальства.

И поначалу газета «Правда», главный партийный орган, поддержала статью Яковлева. Но потом в Политбюро началась невидимая миру схватка, в которой главное слово осталось за Сусловым.

Секретарь ЦК по идеологии Петр Демичев обреченно заметил: