и нет, — непримиримо возразил он и поджал губы, что означало обычно конец разговора.

Проигнорировав присутствие посторонних, я приподнялась на цыпочках и быстро поцеловала его в небритую щеку и также быстро выскользнула в дверь, любезно распахнутую дворецким.

Спустя мгновение услышала за спиной тяжелую, но хорошо знакомую поступь мистера Смита.

Герцог оказался прав. Когда мы, забрав поверенного Блэка прямо из дома, добрались до Элоизы, нас на крыльце поприветствовал мистер Уитмор. Он удивленным и даже будто бы разочарованным взглядом окинул нас и издал странный звук, не увидев, очевидно, Эдварда.

Я не стала ничего объяснять. Уверенно прошла к дому и протянула инспектору руку, которую тот с оторопью, но пожал.

— Доброго дня, мистер Уитмор. И сутки не прошли, как мы снова встретились.

— И впрямь, — чопорно отозвался он.

Мы вошли, и я увидела Элоизу, дожидавшуюся нас в холле. Время в изоляции пошло ей на пользу. Взгляд из надменного сделался затравленным, вечно вздернутый подбородок опустился на приемлемый уровень, и хотя одежда и манеры остались прежними, но неуловимо казалось, что былой лоск ее все же покинул.

— Здравствуй, Тесса, — пролепетала она сглотнув.

Ну, на попытки предстать в образе бедной овечки я уже давно не реагировала. Удивительно, но и прибывшие со мной мужчины оказались равнодушны, и даже мистер Уитмор нервно дернул губами.

Вот что бывает в конце с мальчиком, который слишком долго кричал «волки, волки».

— Здравствуй, Элоиза, — я решила также с порога отбросить все формальности.

Оглядевшись, заметила небрежно.

— Этот вдовий дом затапливало недавно, да?

Стыда у нее не было, и потому мачеха умудрилась не покраснеть. Цокнув языком, я покачала головой. История про затопление оказалась лишь удобным предлогом, чтобы переехать тогда в особняк Толботов — какое удивление.

А я, конечно, дура, что в тот же день не поехала и сама не убедилась в так называемом подтоплении. Отложила, отвлеклась на другое…

Мы прошли в гостиную, где Элоиза принялась разливать чай. Я отметила на подносе свежую выпечку, доставленную из пекарни. Мачеха устроилась неплохо.

— А где же Его светлость герцог Норфолк?

Так и тянуло буркнуть: я за него.

Пришлось крепко прикусить кончик языка.

— И мой любимый пасынок? — мачеха моргала и продолжала разливать чай.

Я покосилась на инспектора Уитмора, который молчал, и вздохнула.

— Это не вечер семейного воссоединения, Элоиза. И у моих мужа и брата нашлись более важные дела, чем чаепитие с тобой.

Она дернулась и звякнула носиком чайника о чашку, но быстро взяла себя в руки. Удар она умела держать всегда.

Зато всполошился, наконец, инспектор Уитмор.

— Герцогиня Норфолк права, миледи. Вы передали, что хотите что-то сообщить дознавателям — и непременно в присутствии герцогини, — поторопил он.

Элоиза же, стрельнув глазками, подошла и попыталась всучить чашку в руки мистера Смита, который неподвижной глыбой застыл позади моего кресла. Разумеется, тот отказался. Я тоже к чаю решила не притрагиваться и вернула блюдце на столик. Неизвестно, что она могла в него добавить. Яд не решилась бы, но мелкую пакость — запросто.

— Для начала я хочу узнать свои перспективы, — заявила эта нахалка, грациозно опустившись в кресло.

— Заговор с целью убийства — вот ваши перспективы, миледи, — поверенный Блэк ответил, прежде чем очнулся инспектор, и я была ему очень благодарна.

— На суде я буду представлять интересы герцога и герцогини Норфолк и настаивать на максимальном для вас наказании. Милостью нашей Империи, к женщинам не применяется смертная казнь, и потому я буду просить тюремного заключения. На одном из островов, поскольку вы — опасны для государства, миледи.

Я не знаю, что из слов поверенного было правдой, а что — нет, но даже меня они проняли до глубины души и заставили поежиться. У Элоизы руки затряслись, как у человека после изнуряющего дня тяжелой, физической работы.

— Это правда, инспектор? — затрепетала она ресницами и повернулась к человеку, который единственный проявлял к ней сочувствие.

— Кхм, — откашлялся он. — С точки зрения буквы закона — да.

— Но в чем же я опасна⁈ — патетично воскликнула она. — Ведь я ничего не делала, стрелял сэр Джон!

— Вы ему помогали, — с убийственным спокойствием припечатал поверенный Блэк. — В покушении на герцогиню Норфолк, — подчеркнул он голосом. — У нас всего одиннадцать герцогств в стране, миледи, и все они ведут свои родословные от предков императора.

На лице Элоизы не осталось и кровинки. Мне даже злорадствовать больше не хотелось, и я опустила взгляд в пол. Некоторое время мы сидели в молчании, которое перемежалось с ее истеричными всхлипами. Выплакавшись, она заговорила.

— А если… если я буду помогать? Расскажу все-все-все без утайки?

Инспектор Уитмор собрался заговорить, но его перебил поверенный Блэк.

— Рассказывайте, миледи, — сурово велел он. — И помните, что от ценности ваших сведений зависит ваша судьба.

Элоиза открыла рот.

И обрушила на наши головы поток отвратительной правды.

* * *

— Я хотела стать маркизой! — было первым, что сказала Элоиза.

У меня даже зубы заныли.

Чем ее не устраивала графиня? Не такая большая разница быть женой графа или маркиза, это герцоги стояли на одну ступень выше, если говорить об иерархии титулов, но так повелось с древних времен, и сейчас это была скорее глупая формальность, чем что-то значимое.

Что-то, из-за чего можно убивать.

Но, наверное, я глупая. Или старомодная. Ничего не понимаю и потому даже представить не в силах, как ради титула — ради набора слов! — можно совершать преступления.

Конечно же, можно.

Очень даже можно, и Элоиза в деталях описала, как именно.

Она хотела стать маркизой, маркиз Хантли хотел себе изобретения графа Толбота и железную дорогу герцога Норфолка, а сэр Джон хотел сытой жизни и денег.

— Это я уговорила покойного мужа вписать имя сэра Джона в качестве опекуна. Да и составить само завещание, — сказала Элоиза. — Жаль, не получилось указать его первым. Тогда было бы меньше смертей.

Вот же циничная дрянь!

— Муж так удивился, что я ничего не потребовала для себя, что согласился на сэра Джона, хотя между ними никогда не было особой близости.

И с той минуты дни отца Тессы и Уильяма были сочтены.

Я впилась ладонями в деревянные подлокотники, стиснув пальцы так, что ручки врезались в кожу, причинив боль. Я даже не обратила внимание, сосредоточившись на этой мерзавке, которая