магистрали скоро будут плавать сотни кораблей с сибирским лесом, арктическим топливом, каменной солью, ценными ископаемыми, пушниной, рыбой…　

Минувшим летом ледокольный пароход «Русанов» ходил к восемьдесят второй параллели. На острове Рудольфа — самом северном в архипелаге Франца-Иосифа — возникла главная база воздушной экспедиции к Северному полюсу. На пустынном берегу выстроили два больших дома, радиостанцию, радиомаяк и гараж. Двадцать четыре человека остались там зимовать. Они подготовили тракторы и вездеходы, доставленные «Русановым», пустили электростанцию, оборудовали аэродром и склады горючего.　

— Теперь вам осталось недолго ждать, недель пять-шесть, — сказал Папанин и вдруг заторопился: — Мне пора, завтра — уйма дел: проверка оружия, испытание запасных приборов и фотоаппаратов…　

— Последний вопрос: вы будете держать радиосвязь только с островом Рудольфа?　

— Об этом спросите у Кренкеля.　

— Он в Москве?　

— Да, тут неподалеку и живет. Где это онегинская Татьяна останавливалась в Москве? «У Харитонья в переулке»? Вот в этом самом переулке «у Харитонья» — его квартира.　

Кренкель рассказал мне подробности «генеральной репетиции» под Москвой;　

— Мы убедились, что готовы к жизни на льдине. Понятно, у Калужского шоссе и при самой пылкой фантазии не вообразишь, что ты на полюсе… Но мы проверили снаряжение, свои кулинарные способности, достоинства и недостатки палатки, керосиновые горелки. Оборудование, приборы, концентраты, словом все, что дает нам страна для жизни и работы на льдине, изготовлено безупречно.　

— А радиостанция?　

— Вполне надежная. У нас два комплекта приемо-передаточных аппаратов. Один из них — маломощный, требующий не больше энергии, чем настольная электрическая лампочка. Аппараты почти герметичны, и колебания температуры на них не отразятся. Уверенная связь с землей — буквально вопрос жизни нашей четверки. Допустим, мы не в состоянии передать свое местоположение, астрономически вычисленное Федоровым; ведь обнаружить в океане нашу плавающую льдину, не зная ее координат, все равно, что найти иголку в стоге сена.　

— С кем будете держать связь?　

— Постоянно — с островом Рудольфа. Через него с Диксоном, с Москвой. Ну, а в часы досуга надеюсь связаться с радиолюбителями всех частей света… Чертовски хочется, чтобы скорее миновали эти последние недели. А там — вылет!..　

Арктический радист тосковал по Северу. Почти половина его сознательной жизни прошла за Полярным кругом. Он дважды зимовал на Новой Земле, плавал на гидрографическом судне «Таймыр» в Белом и Карском морях, строил самую северную в мире радиостанцию на острове Гуккера, летал на дирижабле к Земле Франца-Иосифа, участвовал в исторических походах «Сибирякова» и «Челюскина», а совсем недавно вернулся с Северной Земли, где вдвоем с механиком провел долгие месяцы.　

Пока Папанин тормошил сотни людей, выполнявших заказы дрейфующей экспедиции, Кренкель проверял средства связи. Два других члена полярной четверки — биолог Петр Петрович Ширшов и геофизик Евгений Константинович Федоров — разработали обширную программу научных исследований, принимали приборы и аппараты для наблюдений. Общий вес аппаратуры не должен был превышать 450 килограммов, и почти все необходимые приборы пришлось переделывать, добиваясь их максимального облегчения.　

— Не минуты, как на самолете или дирижабле, не считанные часы, как в санной или пешей экспедиции, а долгие месяцы проведем мы вчетвером на дрейфующей льдине, изучая центральную Арктику, — говорили молодые ученые журналистам. — Мы изучим цикл метеорологических явлений, исследуем глубины океана на всем пути дрейфа, проведем в различных точках магнитные, гравитационные и другие наблюдения, чтобы всесторонне описать неизвестную доныне часть нашей планеты.

В Арктике они не были новичками. Ширшов провел лето на Новой Земле, участвовал в сквозных плаваниях «Сибирякова» и «Челюскина», в комплексной полярной экспедиции на ледоколе «Красин». Евгений Федоров, окончив Ленинградский университет, уехал в качестве магнитолога с Папаниным на Землю Франца-Иосифа. Спустя два года оба они вошли в состав коллектива новой полярной станции мыса Челюскин.　

Четверке полярников предстояло прожить на пловучей льдине многие месяцы. Нельзя было точно предугадать, в какую сторону ветры и течения повлекут дрейфующий лагерь; так же оставалось загадочным, с какой скоростью он будет удаляться от полюса; наконец, никто не знал, сколько времени ледовое поле сможет «возить» на себе полярников.　

Они заботились о научном оборудовании, снаряжении, связи, жилье, одежде, питании, о своем досуге и здоровье. Что делать, если кто-либо из них заболеет? Больницы или амбулатории на Северном полюсе, как известно, нет, но за врачебной помощью им есть к кому обратиться: Петр Петрович Ширшов, или Пэпэ, как сокращенно именовали его товарищи, — «главный медик экспедиции»; он может поставить диагноз, назначить лечение и даже сделать несложную операцию. Ширшов приобрел медицинские познания, пройдя краткий курс в хирургической клинике Ленинградского института усовершенствования врачей. Он научился делать перевязки и подкожные впрыскивания, вскрывать нарывы и лечить ушибы; уверенно совершал и небольшие операции, останавливал кровотечения, зашивал раны. Ему подготовили тщательно подобранную аптечку и специальный «лечебник» для Арктики. Забегая вперед, скажем, что четверо полярников во время своего дрейфа хворали довольно редко, причем Петр Петрович оказался удачным медиком; товарищи охотно прибегали к его советам, хотя и острили: «как бы первая помощь, оказанная Пэпэ, неоказалась для больного…последней».　

Хирургическую практику и операционные навыки Ширшов получил в анатомическом театре. Там он накладывал швы, ампутировал пальцы, кисти рук, нижние конечности трупов… Вот как просто объяснялся страшный разговор о трупах, смутивший радиста Васю Локтева в «полярном лагере» за Калужской заставой.

III

В полдень двадцать второго марта 1937 года флагманский корабль воздушной экспедиции «СССР Н-170», пилотируемый Водопьяновым и Бабушкиным, взлетел с Центрального аэродрома Москвы. Следом поднялись самолеты Василия Молокова, Анатолия Алексеева и Ильи Мазурука — известных арктических пилотов. Четырехмоторные машины были окрашены в оранжевый цвет с синей каймой, чтобы ярко выделяться на фоне снегов и льдов.　

— Мы улетаем с твердой решимостью выполнить сталинское задание, — заявили летчики, расставаясь с Москвой.　

С экспедицией отправились специальные корреспонденты «Правды» и «Известий» — первые в мире журналисты, которые побывают на Северном полюсе. Завидная участь! «Не горюй, — пошутил мой друг Виленский — спецкор «Известий», — на твою долю остается Южный полюс…»　

Шестнадцать моторов ревут в воздухе. Курс — норд, место назначения — остров Рудольфа, дальняя цель — вершина мира.　

Летчики, штурманы, инженеры, механики, журналисты вернутся в Москву, очевидно, месяца через два-три. Но те четверо? Трудно освоиться с мыслью, что они останутся в безбрежном ледовом океане…　

И полет в центр Арктики и особенно посадка на ледяное поле — задача очень серьезная. Но у пилотов огромный опыт, штурманы вооружены отличными навигационными приборами; многолетняя практика Бабушкина и рейсы арктических летчиков в челюскинский лагерь подтвердили полную возможность посадки на лед и взлета с него. Гораздо сложнее и необычнее перспектива, лежащая перед четверкой полярников, которые останутся