— На нем шлем самого Лучезара.

— Какого еще Лучезара?

— Я думала это миф, но выходит — правда. Это Шлем ужаса, он дарует его обладателю небывалую силу. Вот оно чудо, Влад! Вот то, что спасет Багорт! Где же он его нашел, шельма? — лепетала Морила истерически посмеиваясь.

Словно в доказательство ее слов, Маюн со своим несущим свет всадником спикировала к стенам города, прямо на головы осаждающих врата лонгвинцев. Что там творилось, Влад мог только догадываться, душераздирающие крики доносились и до его слуха. Те Веды, что пытались захватить город изнутри кинулись на подмогу осаждающим, еще не успев разобрать, что к чему.

Влад с матерью тоже побежали к стенам. Забравшись наверх в смотровые башни, они увидели, что со стороны ворот, которые вели к замку, разворачивалось немыслимое сражение. Поначалу Влад даже подумал, что это солнце упало на землю и продолжает по инерции вращаться, но приглядевшись понял, что это Ян со скоростью молнии кружиться сам и вращает мечем, полыхающим зеленым племенем. Меч, как и шлем тоже был не простым — это Влад понял сразу. От него гибли не только люди, но и Веды. Никто не мог приблизиться к солнцеподобному воину, чьим оружием были свет, скорость и небесный огонь. Ян вихрился как смертоносный огненный шар, обрушивался на врагов, словно и сам был небесным огнем, а над полем уже стоял клекот сирэнов, парящих над всем этим безумием войны. Птицы клевали и рвали огромными когтистыми лапами всех, кто пытался покинуть поле боя.

Воодушевленные чудом и опьяненные запахом крови ополовцы, не могли больше прятаться за стенами города. Ворота осажденного Мрамгора распахнулись и из них посыпали воины. Они мяли, крушили, рубили ополоумевшего врага. Исход боя был предрешен, Влад и Морита выдохнули, но ненадолго.

— Что это вдалеке? — спросила Морита, указывая в сторону Синего леса.

Влад взглянул вдаль и обмер. Ощущение было такое, словно в него влили расплавленный чугун, когда он понял, что вздымающийся черный дым и рыжее марево над кромкой леса — это пожар.

— Лес горит, — прохрипел он, хватаясь за грудь. Его мутило из-за охватившего ужаса, он не мог держаться на ногах, чувствовал, что еще мгновение и сердце его взорвется.

На помощь пришла мать. Она хлестала его по щекам с криками:

— Приди в себя, нам нужны врата! Ну же очнись!

И он очнулся, коротко кивнул и стал наводить вместе с матерью врата прямо к озеру.

То, что они увидели, превзошло все его страхи. Лес полыхал на три сажени от озера, русалки истошно вопили, зовя свою Госпожу и умоляя ее скрыться в озере, а в бушующем огне метались фигуры. Все казалось далеким и недосягаемым, словно те видения, что он просматривал в своей зеркальной инсталляции. На живом, дышащем жаром фоне черными силуэтами метались две фигуры, будто исполняя древний танец. Влад кинулся было в огонь, но мать остановила его.

— Сгоришь как щепка!

— Она там! — крикнул Влад, вырываясь. — И он тоже.

Мать наскоро успела поставить на бегущего сына защиту от огня, но она не понадобилась, потому что в тот момент, когда он приблизился к полыхающей стене деревьев, Дея и Ихаиль словно коршуны вылетели из пламени. Девушка заметила Влада и отвлеклась на одно лишь мгновение, и Ихаиль не упустил мимолетного замешательства, сделал коварный бросок, молниеносно вынув из сапога клинок, он на миг поднес к губам и метнул. Заговоренная сталь летела как продолжение его руки, летела точно в цель — в горячее, жизнелюбивое, открытое Деино сердце.

Осознание происходящего пришло не сразу. Влад смотрел на растекающееся по Деиной груди темное пятно, не понимая, что это кровь. Невозможность происходящего обездвижила всех, заставила замереть даже сердцебиение. Само время остановилось, словно позволяя Владу, в последний раз насладиться ее ускользающей красотой.

Он видел только ее лицо. Прекрасное, бледное с яркой полоской растягивающихся в медленной улыбке губ. Она смотрела на него, влажные ресницы подрагивали, глаза источали то, чего в ней всегда было в избытке — любовь. Но вот она медленно вынула из груди нож, и время снова ожило.

Влад видел, как жизнь вырывалась из его любимой непрерывными, неровными толчками. Но вместо того чтобы упасть замертво, она раскинула в стороны руки, запрокинула назад голову и возвратив силу рода обратно Источнику, осыпалась наземь тысячами жемчужин.

Маленькие белые шарики покатились к ногам Влада, тихо перестукиваясь, а он смотрел на них неотрывно и не понимал, что произошло. Впрочем, никто из присутствующих не мог наверняка сказать, что за мистерия развернулась сейчас пред ними. Истекающая кровью молодая Госпожа вместо того чтобы упасть замертво, обратилась в жемчуг. Все, что осталось от Деи — это ее плащ, валяющийся в том месте, где она только что умирала, да лужица крови, уже успевшая впитаться в землю.

Влад упал на колени, стал собирать жемчуг и целовать его, словно тот и был его возлюбленной. Он шептал ему что-то, о чем-то просил. Казалось, Вед лишился рассудка, он не верил в то, что ее больше нет, просто не в силах был поверить в это. Занятый собиранием Деи по частицам, потонувший в музыкальном перестуке жемчужин, он не замечал того, что происходило вокруг.

За его спиной убивались в слезах Озерные девы, стонали деревья, а его мать и Ихаиль сошлись в смертельной схватке, распаляя бушующее пламя.

К одуревшему Владу подошел залитый слезами леший и протянул огромную раковину. Вед машинально взял ее, и они вдвоем принялись собирать в нее опавший жемчуг.

Сколько прошло времени, прежде чем появились другие Веды и Ян уже без сверкающего шлема, Влад не знал. Он впал в какое-то оцепенение, сидел на том месте, где стояла раненая Дея, качался из стороны в сторону, прижимая к груди раковину и шептал:

— Я знаю где тебя искать, я знаю где тебя искать, я знаю…

Небо озарилось недобрым пламенем, когда Ян был уже близок к Мрамгору. Но не успел он и представить, что за проклятие обрушивается на его дом, как над ним пророкотал оглушительный гром. И тогда Ян понял, что не успеет. Не колебавшись более ни минуты, он позвал Маюн. Верная соратница и подруга откликнулась немедленно, и Ян ни подвел ее, ни заставил устыдиться того, что она покинула Мрамгор в самый отчаянный миг.

Он безошибочно распознал тот самый момент, когда ему надлежит использовать дарованное ему смертельное оружие. Казалось, шлем наполнял силой не только его, но и Маюн. На ее призыв откликнулись тысячи боевых птиц, они обступили их и летели на врага смертоносным, черным, клекочущим облаком.

Ян чувствовал, что переполняющая его сила, передается всем, кто вставал под его крыло. Даже маленькая и безобидная овсянка становилась боевой единицей, попадая под магическую волну, под влияние «шлема ужаса». Сам же Ян уже не помнил самого себя. Как только он увенчал свою голову шлемом, то тут же в его сознание ворвались неведомые сущности и прежние обладатели этого орудия смерти. Он слышал голоса, нашептывающие ему, что и когда делать, а в какой-то момент вдруг понял, что летит, бежит, сечет и рубит не он сам, а кто-то внутри него и этот кто-то в сотни раз превосходит его самого. Он лишь меч в чьих-то руках, лишь брошенный сгусток пламени, светоносной щит ограждающий царство живой природы от тли и саранчи, что пытается его пожрать.