Она заслуживала лучшего.

Как и мой сын. Мой народ и народ Люмины. Нур заслуживала лучшего.

И я тоже.

Я взяла книгу мертвых, открыла ее на страницах с вырезанным для клинка отверстием и вставила лезвие в подходящее углубление. Затем я подождала, пока тень, пославшая Зарину, появится вновь.

Внезапно Берон оказался рядом со мной. Он указал на книгу, которая теперь гудела от таящейся в ней силы.

– Зачем ты это сделала? – Когда я не ответила, он крикнул: – Зачем ты воткнула лезвие в книгу? – Он попытался забрать ее у меня из рук, но зашипел, когда тени обожгли ему пальцы. – Зачем?

– Потому что мне нужно его увидеть! – закричала я Волку, прижимая книгу к груди.

– Ты что, с ума сошла? – Он перевел взгляд с меня на Зарину, ужас отпечатался на его лице, как острое перо на папирусе. Он думал, что, как и она, я была захвачена тенями, которые скоро поглотят меня.

Берон понятия не имел, насколько ненасытен был мой аппетит, или как сильно я боролась с тем, что текло по моим венам.

Он выругался, когда огромная тень снова протянулась над толпой, глубже, темнее, вязче.

– Ты позвала его? – Я поджала губы, отказываясь отвечать. Он придвинулся ближе, сжимая мои локти и впиваясь в меня своим пристальным взглядом. – Не поддавайся ему, – взмолился Берон.

– Я не одержима, – слабо возразила я.

– Пожалуйста, Ситали, вытащи кинжал из книги. Отошли темного бога.

Я покачала головой.

– Я не могу. Ты слышал Зарину. Он повсюду.

– Не слушай его слов, лучше обрати внимание на его действия. Он сделает с тобой то же самое, что сделал с Зариной, – взмолился Берон.

– Если меня ждет такая же судьба, даруешь ли ты мне ту же милость, которую я оказала своей сестре, Волк? Или ты слишком слаб для этого? – мой голос надломился. Слезы навернулись на глаза. Мои руки дрожали. Все, что я могла чувствовать, – это рукоять клинка. Все, что я могла слышать, – тупое, твердое давление в костях и коже, когда лезвие проникло через нее.

Зарина.

– Я никогда не смог бы причинить тебе боль, – выдохнул он, выдерживая мой полный слез взгляд с решительностью, которая соответствовала моей собственной. – Если это означает, что я слаб, то я с гордостью признаю это.

За его плечом на лестнице, по которой только что поднялась Зарина, замерла густая, клубящаяся тьма. Анубис пришел за мной. Именно в том образе, который я просила: с лицом Мерика.

Я не ожидала, что буду чувствовать себя такой ошеломленной и растерянной. Он пришел за мной по моей вине. По моей вине у него было лицо парня, которого я когда-то любила. Я сказала теням, что жажду увидеть Мерика снова, что хочу, чтобы он вернулся, чтобы мы могли вместе воспитывать Рейана. Чтобы я больше не чувствовала себя одинокой или ранимой.

Анубис прислушался. Он все предусмотрел.

Это я манипулировала им, но почему-то чувствовала себя одураченной. Прикрыв рот рукой, я смотрела, как уверенными шагами он поднимается по ступенькам.

«Это не Мерик, – сказала я себе. – Мерик мертв».

Две слезы скатились по моим щекам.

– Кто это? – тихо спросил Берон.

Я начала спускаться по лестнице.

– Нет, Ситали! – взмолился Волк.

Я остановилась и рассерженно обернулась через плечо.

– Не указывай мне, что делать. Я не дворняжка, которой ты можешь повелевать.

Нур закричала:

– Нет. Это не Мерик. Мерик мертв, Ситали!

Она и Келум пытались образумить меня, но Берон застыл там, где я его оставила. Шок, боль и гнев боролись за господство на его лице наряду с ужасной пустотой, которую я так хотела стереть.

Но не могла.

Я продолжила идти к Мерику, который вовсе не был Мериком.

Его голова была побрита. Кожа была такой же загорелой, оливково-бронзовой, какой я ее и запомнила. Он улыбался, обнажая сверкающие белые, идеально ровные зубы. Анубис воспроизвел каждую мелкую черточку в его глубоких карих глазах. Каждую выпуклую вену на его руках, а также контурные плоскости груди и живота.

Он даже носил килт гвардейца.

– Все хорошо, – сказал Анубис глубоким голосом Мерика.

Именно это он говорил, когда дела шли совсем плохо. Мерик хотел, чтобы я верила, что однажды все наладится. Это были последние слова, которые он сказал мне перед тем, как его казнили. Он знал, что умрет, но все равно хотел, чтобы у меня оставалась надежда.

Как Анубис смог так идеально скопировать его? Моя память не была такой четкой. Время притупило ее. Но все в этой версии Мерика было идеальным. Вплоть до крошечного шрама чуть ниже нижней губы.

– Ты не Мерик, – сказала я ему, подняв подбородок.

– Нет. Но я могу им стать. Для тебя я могу быть кем угодно, – искушал он. – Я могу способствовать жизни или выступить гарантией смерти.

Темный бог взглянул на Нур и Келума, которые застыли всего в нескольких шагах от меня. Ярость, возмущение и решимость отразились на лице моей сестры. Она была великолепна. Нур вызвала пламя и, держа огонь в руках, готовилась сражаться за меня. Со мной. Руки Келума держали мороз. Мы встретились взглядом, которым Люмин показал, что готов защищать меня – своего друга – и Гелиос.

– Пойдем со мной, и я пощажу их, йа кек ра. Мое темное солнце.

Взгляд Мерика упал на мою книгу и вспыхнул. Его улыбка стала шире.

– Ты сохранила для меня книгу и сняла ужасные чары, которые Сол наложила на мой клинок. Благодарю тебя.

Когда Анубис протянул руку, я изогнулась всем телом, чтобы прикрыть книгу. Что-то внутри подсказывало, что теперь книга принадлежит мне, а не ему. Темный бог прищурился, но быстро пришел в себя, одарив меня очаровательной улыбкой.

– Я только хотел взять тебя за руку.

– Зачем?

– Ситали… – предупреждающе зарычала Нур. Я почти слышала, как она скрипит зубами. Она бы сказала: «Перестань болтать с ним и спрячься за нас»… но сдвинься я хотя бы на дюйм, Анубис убил бы их. Угроза мерцала в глазах Мерика. Мне было ненавистно видеть темного бога, живущего, как паразит, внутри парня, которого я когда-то любила.

– Ты знаешь, почему только твоя плоть может сдерживать тень? – спросил он. Я судорожно сглотнула. – Потому что Скульптор создал тебя для меня.

Берон превратился в рычащего и скалившего зубы волка. С шерстью, что встала дыбом, он зашагал вниз по ступеням храма, в то время как другие волки двинулись, чтобы преградить нам спуск.

Я кокетливо вздернула подбородок.

– Или, возможно, это ты был создан для меня. Я никому не принадлежу, но могу сделать тебя своим.