Взвесив ситуацию, Политбюро ЦК КПСС высказалось за продолжение переговоров, уделяя особое внимание поддержке «здоровых сил». Был одобрен план усиления работы с руководителями КПЧ, особенно с президентом ЧССР Людвиком Свободой, а также нейтрализации «происков» Запада.

Одновременно шла подготовка военных мер. Министр иностранных дел А. А. Громыко утверждал на заседаниях Политбюро, что международная обстановка является благоприятной для подобных действий Советского Союза: «большой войны» не будет.

Была поддержана линия на тесный контакт с союзниками по восточному блоку и на усиление разъяснительной работы в международном коммунистическом движении, тем более что на 1969 г. намечалось проведение в Москве всемирного совещания компартий.

По мере обострения обстановки все чаще звучали предложения членов Политбюро и ЦК КПСС (гражданских и военных) остановить военным путем сползание Чехословакии на Запад. Все они давили на «тройку» – Л. И. Брежнева, А. Н. Косыгина, Н. В. Подгорного. Из руководителей соцстран наиболее активными сторонниками активных действий были Владислав Гомулка, Вальтер Ульбрихт, Тодор Живков.

Кризисы социализма (весна 1953 г. – Берлин, ГДР; лето 1956 г. – Познань, Польша; осень 1956 г. – Венгрия), как известно, разрешались с использованием советских вооруженных сил. В июне 1962 г. военную силу применили и в СССР, расстреляв в Новочеркасске демонстрацию рабочих, выступивших с экономическими требованиями. Прецеденты силового варианта, таким образом, имелись.

На чехословацком направлении речь фактически шла о соотношении геополитических интересов Советского Союза и социалистического содружества и курса на политические и экономические реформы, на усиление самостоятельности социалистических стран. Что перевесит? Ситуация в Чехословакии, в понимании Москвы, осложнялась явным стремлением Праги к независимости, к ослаблению советского диктата, к проведению более суверенной внешней политики, вплоть до выхода в перспективе Чехословакии из ОВД. Конечно, Дубчек и премьер-министр Олдржих Черник в беседах с советскими руководителями отрицали опасения советской стороны.

Однако анализ информации, стекавшейся в высшее руководство КПСС, подводил к, казалось, бесспорному выводу: угроза интересам безопасности Советского Союза и социалистического содружества неумолимо нарастает. Это много позднее, в декабре 1989 г., на встречах М. С. Горбачёва и новых руководителей тогдашних европейских соцстран в Москве было заявлено, что оценки и выводы того периода были неверными. А в 1968 г. все виделось иначе…

Таким образом, партийно-идеологическая проблема в Чехословакии («социализм с человеческим лицом») переросла в военно-стратегическую, ее геополитический смысл затмил все остальное. Суперидея военно-политических планов была простой – не допустить нарушения межблокового равновесия, для чего ввести в Чехословакию советские войска, перекрыть западные границы, занять стратегически важные пункты страны и добиваться перемен в политическом курсе.

Советское руководство после 1956 г. полагало, что уроки подавления восстания в Венгрии влияют отрезвляюще на все соцстраны, но оказалось, что в действительности не все было так просто. Руководство КПЧ вело себя предельно осторожно во внешнеполитическом плане, даже на сближение с Румынией и Югославией пошло лишь в середине августа, чтобы выйти из внешнеполитической изоляции в социалистическом лагере. Политбюро ЦК КПСС стремилось ограничить возможные потери и разрушения, действовать аккуратно, иначе, нежели в Венгрии в 1956 г. Надо было прежде всего нейтрализовать чехословацкую армию, насчитывавшую в то время около 200 тыс. человек.

Посол С. В. Червоненко обсудил этот вопрос с Л. Свободой, передал ему письмо от руководителей пяти соцстран. Президенту позвонил и Брежнев. Как докладывал посол, Свобода не поддержал ввод войск ОВД, но сказал, что не допустит кровопролития и что армия не будет выступать против союзников. По некоторым данным, министр обороны Советского Союза маршал А. А. Гречко имел контакты про этому вопросу с министром обороны ЧССР генералом Мартином Дзуром. Чехословацкие войска остались в казармах, их доступ к оружию и технике был заблокирован.

Рассматривая подготовку военных мер (их еще называли «крайними мерами»), надо учитывать большую обеспокоенность советского командования состоянием западной границы ЧССР. Неоднократно отмечалось, что, являясь «воротами» в соцсодружество, она слабо прикрыта войсками Чехословацкой народной армии. Обещание чехов разместить на территории страны советское тактическое атомное оружие не выполнялось, хотя в документах НАТО признавалась необходимость использования атомного оружия в Европе.

Брежнев, прошедший Великую Отечественную войну, довольно долго колебался, оттягивал до июля 1968 г. окончательное решение о вводе войск ОВД в Чехословакию, хотя как верховный главнокомандующий еще в апреле дал указание руководству Министерства обороны СССР готовить военный вариант и вернулся к нему в мае.

Последними попытками договориться были двусторонние переговоры в Чиерне-над-Тисой (29 июля – 1 августа) и затем встреча 3 августа в Братиславе. Сближения позиций не наблюдалось, что укрепило опасения союзников. На закрытой встрече в Москве 18 августа Янош Кадар заявил: «Нам остается принять необходимые решения».

К тому времени напряженная работа по военной линии шла полным ходом. Подготовкой операции ведал главком Объединенных вооруженных сил ОВД маршал И. И. Якубовский, но затем, уже в августе, в Москве было решено назначить командующим операцией «Дунай» генерала армии И. Г. Павловского.

Советская сторона использовала в интересах подготовки ввода союзных войск командно-штабные учения войск ОВД на территории ЧССР (частично ГДР и ПНР), на проведение которых в июне было получено согласие всех стран-участниц, в том числе чехословацкого руководства. Общая численность задействованных в учениях войск составила 40 тыс. военнослужащих. Командиры и штабы советских частей и соединений (14 тыс.) получили возможность ознакомиться на месте с районами, где им предстояло позднее действовать. Вряд ли чехословацкие руководители осознали тогда, что на их глазах прошла репетиция военного вторжения.

После окончания учений советские воинские части в течение некоторого времени оставались на чехословацкой территории, что являлось одной из форм давления на хозяев.

Военные историки едины в оценке августовской акции: гигантская по масштабам операция, в которой участвовали до 500 тыс. солдат и офицеров, про шла без срывов, все задачи, поставленные перед советскими, польскими, венгерскими и болгарскими войсками, были выполнены. Что касается Национальной народной армии ГДР, то для координации и подготовки ввода войск ГДР в Чехословакию прибыли 20 немецких офицеров. Один из них находился в советской военной комендатуре в городе Йиглава[605]. Однако поскольку было решено не напоминать чешскому населению о разделе и оккупации страны войсками вермахта в 1938–1939 гг., две немецкие дивизии, выделенные для участия в операции по вводу войск, оставались на границе, несли в основном караульную службу[606].

На Западе хотя и считали, что вторжение неминуемо, его осуществление, а именно точность и скрытый характер действий советских войск, произвело ошеломляющий эффект.

Каков итог? Критики действий СССР и его союзников указывают, что не надо было развешивать по улицам крупных чехословацких городов «танковые ожерелья», что следовало уделить больше внимания пропагандистской работе среди населения. Справедливость такого рода замечаний особенно очевидна с временной дистанции. Однако полвека назад многое виделось иначе, нежели в наши