ЦК КПЧ т. М. Якеша с Генеральным секретарем ЦК КПСС т. М. С. Горбачёвым в Москве 18 апреля 1989 г.», с которым чехословацкий лидер выступил на заседании Президиума ЦК КПЧ 20 апреля, акценты в оценке советской стороной событий 1968 г. выглядят несколько завуалированными, если не смещенными. «Что касается 1968 г., – отметил Якеш, – [Горбачёв] выразил согласие с нашим подходом, оценивая значение январского пленума и некоторые другие шаги… [Он] поддержал наш подход: не переоценивать события 1968 г., больше работать с бывшими членами партии»[597]. Тем самым в интерпретации этой части московской рабочей встречи просматривается желание чехословацкого лидера сфокусировать внимание своего окружения как раз на неизменности позиции советской стороны, которая, по его словам, события 1968 г. «не переоценивала» в целом.

Между тем с лета 1988 г. и Пражскую весну, и август 1968 г., и самого Александра Дубчека, действительно, начал переоценивать и реабилитировать уже сам набиравший бурные темпы ход событий. Знаковым в этом процессе явилось посещение Дубчеком осенью 1988 г. Италии, где ему (а также Нельсону Манделе – заочно) 13 ноября был вручен диплом почетного доктора Болонского университета по случаю 900-летия этого старейшего в Европе высшего учебного заведения. Тогда же в Риме его принял папа Иоанн Павел II[598].

Не прерывались контакты Дубчека с Италией и в последующий период. Так, газета «L'Unita» поместила 3 сентября 1989 г. его статью, приуроченную к 21-й годовщине военного вторжения в Чехословакию. «Программа антисоциализма с крайних позиций, – пишет ее автор, – является программой конфронтационной и в силу этого не имеющей успеха, она противоречит интересам граждан. Сосуществование различных систем в реформаторском движении может и должно вести к сближению наций, государств и – если хотите – систем. Это может произойти, если на двух полюсах будут руководствоваться тем, что нации, государства, народы этой планеты сближает, а не тем, что даже сегодня продолжает их разъединять. Давайте же все вместе работать на благо человечества, на благо нашей общей, все еще остающейся единственной, планеты под названием Земля»[599].

Выступление Дубчека на церемонии вручении диплома, а также его последующие выступления в итальянской прессе широко освещались в итальянских СМИ, где он представал уже не как жертва прошлого, а как борец за новые идеи и как провозвестник будущего.

В ходе «бархатной» революции Дубчек воспринимался как равноценная Вацлаву Гавелу фигура и даже как один из претендентов на пост президента[600]. Все же, как показали дальнейшие события, о «социализме с человеческим лицом» в той же газете «L’Unita» говорилось уже гораздо меньше, чем в 1969 г. и даже в 1979 г.

Финальной датой процесса реабилитации Дубчека следует считать его избрание на пост председателя Федерального собрания ЧССР 28 декабря 1989 г., имевшее сложнейшую предысторию и сопровождавшееся интригами, провокациями и инсинуациями[601].

Итак, процесс реабилитации Александра Дубчека растянулся на два десятилетия. В период «нормализации» он проходил практически параллельно реформированию политических структур коммунистической ориентации, по крайней мере, в Италии. Поэтому Дубчек вольно или невольно не только стал провозвестником идеи «социализма с человеческим лицом», но и оказал определенное влияние на оформление идеологической платформы ИКП, продемонстрировав духовную преемственность между наследием Пражской весны и идеологией дистанцировавшегося от советской модели еврокоммунизма. Его наследие нельзя было игнорировать в принципе, и это стало осознаваться – хотя и с опозданием – даже руководством КПСС с конца второго и особенно в третьем периодах.

Тем самым фигуру Дубчека, по крайней мере если говорить об эволюции ИКП, можно считать символичной между двумя вехами этого процесса: провозглашением «социализма с человеческим лицом» и формированием идеологии еврокоммунизма в Итальянской коммунистической партии. Рассмотренные в статье сюжеты проливают дополнительный свет на эти крайне сложные процессы и особенно на роль в реабилитации Александра Дубчека итальянских коммунистов.

Валерий Леонидович Мусатов

Размышляя о «Пражской весне»…

Многое в мире изменилось за 50 лет, прошедших со времени кризисных событий 1968 г. в Чехословакии. Однако они по-прежнему привлекают внимание политиков, научной общественности, историков, политологов. По-прежнему в ходу полярные оценки – было ли вступление войск Варшавского договора в августе 1968 г. агрессией против суверенной страны, решившей создать «социализм с человеческим лицом», или это был неприятный, но необходимый геополитический шаг? В чем преимущества молниеносной военной операции и недостатки медленной, переговорной политико-идеологической работы? Феномен «Пражской весны» и военная интервенция пяти тогдашних социалистических стран против своего союзника – Чехословакии по-прежнему рождают массу вопросов.

Почему сохраняется такой интерес? Во-первых, как и ранее, общественность волнует драматизм ситуации: коммунисты с помощью военной силы нанесли удар по своим идеологическим соратникам и партнерам по военно-политическому блоку. Во-вторых, некоторые зарубежные коллеги все еще ждут сенсационных открытий в российских архивах, хотя основные, когда-то находившиеся на особом хранении документы давно известны. Сегодня исследователи располагают ключевыми решениями Политбюро ЦК КПСС по чехословацкому вопросу, им знакомы оценки обстановки, дававшиеся советскими государственными органами, доступны многие аналитические справки и донесения дипломатов. Конечно, если учитывать огромное количество документальных материалов по теме, то, вероятно, не все документы пока введены в научный оборот. Выскажу предположение, что все (надо еще разобраться, что значит «все»?) никогда и не будут доступны, однако в целом вряд ли архивные находки смогут в корне изменить уже имеющиеся представления об основных эпизодах «Пражской весны». В-третьих, пока остается без ответа вопрос, был ли в 1968 г. процесс обновления общественных отношений в мире социализма, конкретно в Чехословакии, полностью самостоятельным, или существовал некий сценарий типа «цветной революции», которому следовали внешние силы и их сторонники в стране?

Безусловно, интерес к августовским событиям 1968 г. подогревает и современная геостратегическая ситуация – вступление стран бывшего «социалистического лагеря» в НАТО и ЕС, восстановление имиджа России как великой державы и ее самостоятельная политика на международной арене. При этом, обращаясь к событиям полувековой давности, не хотелось бы брать на себя лишнего. Российская Федерация – это не Советский Союз, и Россия не может отвечать за все, что делалось в советское время. КПСС была распущена в 1991 г., и сегодняшняя КПРФ – обычная парламентская партия.

В-четвертых, если говорить о планах реформаторов, то здесь исследовательское поле поистине огромное. Однако надо иметь в виду, прежде всего, потенциал замыслов, учитывать, что практически ничего значительного не было сделано еще и по той причине, что новая политическая и экономическая системы не могли возникнуть в исторически короткие сроки.

Наконец, в-пятых, значение августовских событий в большой степени снивелировано мирными «бархатными» революциями 1989–1990 гг. и особенно объединением Германии. (В связи с этим вряд ли случайно название статьи, например, в еженедельнике «Культура» (17–30 августа 2018 г.) – «И вся эта „весна“ ни к чему?».) Последовал распад Советского Союза.