Наибольшее число обломов поджидают человека на путях ксобственным удовольствиям. Не ходи этими путями, и обломы напрасно будутдежурить в кустах.

Книга Света

Таамаг посмотрела на компас.

– Север вон там! А нам туда: значит, на восток! –произнесла она.

– В самом деле? Ты сама додумалась или тебе кто-топодсказал? – порадовалась за нее Радулга.

Она не учла, что иронии Таамаг не понимала. Даже невинныйвопрос вроде: «А где бабушка? Ты ее бросила на даче?» – принимала в штыки иобижалась так, будто ее обвинили в том, что бабушку она бросила в пропасть.Разговаривать с ней надо было не просто осторожно, а суперосторожно. Говорил, асам точно по тонкому льду шел. Вот когда вспоминалась фраза: «Слово серебро, амолчание золото».

Вот и сейчас Таамаг выпад Радулги поняла не сразу, но когдапоняла, возмутилась.

– Когда-нибудь я тебя прикончу! Пока же тебя спасаетто, что ты плетешь прикольные лампы из винограда, – сказала она на полномсерьезе.

Ирка изумленно уставилась на Радулгу. Она прежде и неподозревала, что валькирия ужасающего копья плетет что-то из лозы, а не толькобегает с копьем с утра до вечера.

– Девочки! Вы на работе! – привычно прикрикнулаФулона.

Она шла, часто посматривая на подробную военную карту.Заглянув к ней через плечо, Багров увидел, что на карте синим маркеромпроставлена куча точек, которые образуют не до конца замкнутую окружность.

– Это места, где мы развесили мяту, – пояснилаФулона. – Мы сейчас тут, движемся со стороны незамкнутой части подковы.

– А дриада?

– Дриада, по логике вещей, где-то в центре. Мы еезагоняем, как волка красными флажками. Ты ничего особенного нечувствуешь? – спросила Фулона у Ирки.

Та прислушалась к себе и покачала головой.

– Пока нет… Глупо, что кто-то может бояться мяты. Онаже приятная.

– Ходить в марлевой повязке, когда на березахпоявляются сережки, тоже глупо. А тут это еще и дело принципа! –хладнокровно заметила Фулона.

Ирка неосторожно хихикнула.

– А что, кто-то ходит в повязке?

– Я, – поднимая брови, ответила валькирия золотогокопья.

– Ой! Простите!

– Прощу, когда найдешь дриаду.

Они шли уже больше часа. Вначале от деревушки по дороге, азатем, растянувшись цепью, по лесу. Изредка кто-нибудь из оруженосцев засовывалруку в рюкзак и куском скотча закреплял на дереве или кустарнике мяту.

– Мы скупили весь рынок! После нас невозможно было идвух листиков найти, – похвасталась Бэтла.

Точек на карте становилось все больше. Ирка прислушивалась клесу и к себе. Она пока не ощущала точного места, где спряталась дриада, ноначинала чувствовать, что та где-то недалеко. И не только Дриада – мрак тожеблизок.

Хола и здесь оставалась Холой и говорила по телефону скем-то негодующим, заявившим, что вчера ночью она звонила ему и дышала втрубку.

– Ты уже десятый, кто мне сегодня об этом говорит! Я недышала. Я спала. Телефон не был поставлен на блокировку, я надавила на неголоктем, и он стал трезвонить всему моему начальству без разбора! –оправдываясь, поясняла она, опасливо косясь на Фулону.

Рядом с Холой капризно тащилась Ламина. Антиспортивная играциозно неуклюжая, она то и дело спотыкалась, охала и возмущалась, что лесанынче неасфальтированные, а настоящие мужчины вымерли как мамонты. Как Иркавскоре поняла, это была такая прелюдия, чтобы оруженосец посадил ее на плечи.

Но даже и оказавшись на плечах, Ламина мало что выиграла,потому что мешались ветки. Пришлось слезать и снова топать самой.

– А Эссиорх сейчас где? – спросила Ирка.

Фулона, не задумываясь, ткнула пальцем влево и провела имвперед, точно очерчивая примерный участок, где он может оказаться.

– С трех сторон идем, – пояснила она.

– С трех? А кто третий? – озадачилась Ирка.

Фулона еще не ответила, а она уже поняла, состыковав это свнутренними своими ощущениями. Третьим был мрак.

* * *

Валькирии двигались со стороны деревни Салавирь, то есть сзапада, а их конкуренты – от деревни Венец, с востока. Расстояние между двумягруппами было километров тринадцать, если брать напрямую.

Мамзелькина, успевшая сменить кроссовки на резиновые сапоги,топала первой. Деловито перешагивала через упавшие стволы и, косой раздвигаятраву, высматривала грибы. Не прошло и двадцати минут, а она уже отыскала двабелых, три подберезовика, семнадцать свинушек и целую россыпь рыжиков. Все этоона спровадила в свой рюкзак, оставшийся таким же тощеньким.

Всякий раз, как Плаховна, скрипя и охая, разгибалась сочередным грибом в руках, «младенец» Зигя приходил в восторг, подпрыгивал и,дергая Прасковью за рукав, кричал:

– Мам, мотри: грип!!!

Заметив на губах Пуфса-старшего снисходительную ухмылочку,Прасковья обозлилась и подманила к себе Ромасюсика. Чтобы высказаться, ейтребовался рупор.

– Еще раз назовешь меня мамой, я тебя прикончу! –предупредила она Зигю.

Гигант, приготовившийся орать при виде очередного гриба,поник грузными плечами. Ощущение было такое, будто Прасковья подошла ивыстрелом в упор убила его радость.

– Хорошо, мам! Больсе не буду называть тебя мама! –сказал он покорно.

Варвара держалась рядом с Ареем, в стороне от остальнойгруппы. Привыкшая к тесным залазам, вони коллекторов и сочащейся влагой кладке,в лесу она ощущала себя непривычно. Чистое утреннее небо давило Варвару. Отобилия кислорода кружилась голова. Тяжелые ботинки, с легкостью перескакивающиечерез колодцы и арматуру в тоннелях, здесь путались в безобидной траве.

В какой-то момент из носа у нее пошла кровь. Закинув голову,Варвара стала бестолково заталкивать в ноздри подорожник.

– Ты когда-нибудь за город выезжала? – спросил унее мечник.

С родной дочерью он разговаривал теперь осторожно, как саперс миной, всякую секунду ожидая, что она сейчас рванет. Вот и теперь взрывательсработал мгновенно:

– И дальше что? Завидушки зажирают?

– Может, ты не будешь орать?