Слава тебе, Господи, обрадовался я. Слушай, милая, слушай! Уласточки всё закончится хорошо!

Летиция наклонилась в сторону дверного проёма и приоткрыларот — так ей хотелось не пропустить ни слова.

Но и в этот раз дослушать песню нам не довелось.

— Что расселись, лоботрясы?! — грянул в кубрике голоскапитана. — Они ещё поют! А ну, марш наверх, работы невпроворот!

По палубе зашлёпали быстрые ноги, занавеска отдёрнулась, и вкаюту заглянул Дезэссар.

Разбуженный криком лорд Руперт с недоумением уставился накурносую физиономию, обрамлённую локонами алонжевого парика.

— Он пришёл в сознание! — возликовал наш капитан, устремляявзор к потолку и крестясь. — Какое счастье!

Грей был растроган столь бурным изъявлением радости.

— Благодарю, мсье. Вы очень добры.

— Я всегда говорил, что хорошая оплата способна делать чудеса,— воскликнул Дезэссар, обращаясь к Летиции. — Как только я пообещал вам,доктор, часть выкупа, вы сразу отнеслись к лечению по-другому!

— Выкупа? — переспросил лорд Руперт. Захотел приподняться,но не смог. Тогда он придал лицу официальное выражение и столь же сухим тономмолвил. — Я догадался, кто вы, сударь — хоть вы и не представились. Вы —капитан судна, которое меня подобрало.

— Не судно подобрало вас, а я, лично я, Жан-ФрансуаДезэссар. Вы — мой персональный пленник. И я знаю, что вы лорд и что у васденег куры не клюют!

— Не клюют, — подтвердил Грей, с любопытством разглядываяфранцуза. — Но вы-то их, я полагаю, поклюёте?

— Можете в этом не сомневаться! — Дезэссар сглотнул, сощурилглаза и, дрогнув голосом, произнёс. — Сто тысяч. Да, вот именно. Сто тысяч и ниодним су меньше!

Я понял: он назвал такую огромную сумму, чтобы обозначитьточку, с которой начнётся торговля. Но лорд Руперт пропустил сказанное мимоушей.

— От вас пахнет дешёвым кальвадосом из гнилых яблок, сударь,— сказал он наконец.

Дезэссар удивился, понюхал свой парик.

— Почему гнилых? Я действительно выпил перед обедомстаканчик, но это очень хороший кальвадос! — Тут он рассердился. — Не морочьте мнеголову! Вы согласны на мои условия или нет? Если согласны и дадите честноеслово, что не попытаетесь сбежать, я оставлю вас в каюте. Но если заартачитесь— пеняйте на себя. Посажу в трюм, на цепь!

— На цепь я не хочу, — задумчиво молвил Грей, словно размышляявслух. — Бежать в моём состоянии затруднительно… Пожалуй, я дам вам слово,капитан.

— А сто тысяч ливров?

— Получите. Если только я не передумаю и не возьму своёслово обратно. Но вы не беспокойтесь. Прежде чем покинуть корабль без вашегопозволения, я непременно предупрежу вас, что уговор расторгнут.

Капитан заморгал, вникая в сказанное. Судя по выражениюлица, такое согласие ему не понравилось.

— Идите к чёрту! Раз так, велю поместить вас под замок.

Вмешалась Летиция:

— Без свежего воздуха пациент умрёт. Тем более, в цепях. Этоя вам говорю как врач.

Дезэссар фыркнул:

— Тоже ещё врач!

Но призадумался, а потом, очевидно, вспомнив урокидворянских манер, вздёрнул подбородок и важно объявил:

— Глядите же, милорд. Я вам верю. Но помните: честь потерятьлегко, а вернуть невозможно.

— В своё время я пришёл к такому же точно заключению, —заметил пленник, приятно удивлённый. — Возможно, ваш кальвадос не такой ужгнилой, мсье.

Дёрнув плечом в знак того, что с него довольно глупостей,Дезэссар повернулся к выходу, но на прощанье бросил:

— А как прибудем в Форт-Рояль, часового снаружи я всё-такипоставлю.

Мы плыли всю ночь и потом ещё целый день. Воды здесь былиспокойные, поэтому осторожничать стало незачем.

В вечерних сумерках «Ласточка» вошла в большую бухту,которая была защищена мощной крепостью, выстроенной на мысу. Огни небольшогогорода светились в глубине гавани, но якорная стоянка располагалась чуть встороне, справа от цитадели. Там мы и встали.

Я бывал в Форт-Рояле два или три раза. Это главный опорныйпункт французской короны в здешних морях. Он очень удобен для торговли иобороны, прекрасно защищён от ураганов. «Фояльцы» (так называют себя здешниеобитатели) тароваты, нахраписты и с утра до вечера ходят навеселе, причёмутверждают, что к пьянству их побуждает забота о здоровье. Из-за болот,окружающих город, здесь свирепствует малярия. Ром якобы является единственнымот неё спасением. Он и вправду хорош, мартиникский ром, я его ставлю даже выше ямайского.Правда и то, что ром однажды спас Форт-Рояль от уничтожения.

Это произошло во время войны с Голландией. Эскадра адмиралаРюйтера пришла сюда, чтобы захватить город. Корабли открыли пальбу по крепости,а в городе высадился десант. Но в первом же складе солдаты обнаружили бочки, откоторых очень аппетитно пахло, и вместо того, чтобы идти на штурм, все как одинперепились. Удивляясь, куда подевались его войска и почему они не нападают нафорт с тыла, адмирал тоже приплыл в порт — и увидел, что все полторы тысячимолодцов полегли, сражённые ромом. Чертыхаясь, он велел грузить тела в лодки.

В это время в осаждённой крепости проходил военный совет, накотором было решено, что дальнейшее упорство бессмысленно и надо поскорейретироваться вглубь острова, ибо десант с минуты на минуту отрежет пути отхода.Тут в порту раздался шум и яростные крики — это солдаты Рейтера не желали,чтобы их уносили в лодки из такого чудесного местечка, где осталось ещё многовыпивки. Но французы вообразили, что враг идёт на штурм и, побросав пушки,кинулись наутёк. Они тоже были не вполне трезвы, ибо поддержание воинского духатребовало постоянной подпитки. Говорят, что многим беглецам поспешноеотступление давалось с трудом, но так или иначе все достигли спасительных джунглей.Кроме одного швейцарца, который, устав от рома, проспал всю суматоху.Проснувшись на следующее утро, он очень удивился, не обнаружив вокруг нифранцузов, ни голландцев, и стал, таким образом, единственным триумфатором вэтой уникальной баталии, которая вошла в историю под названием «Ромовоесражение».