— Незадолго до взрыва в общественную приемную ФСБ поступил анонимный звонок, — подтверждая его предположение, продолжал генерал. — Звонивший сообщил, что ему известен адрес, по которому скрывается находящийся в розыске террорист Саламбек Юнусов. По указанному адресу немедленно выехала оперативная группа. Если бы они ехали чуточку быстрее, им, вероятнее всего, крепко досталось бы на орехи. Взрыв произошел в той самой квартире, которую они должны были проверить, и рвануло так, что разворотило четыре соседние квартиры — слава богу, пустых, не считая одинокой старухи-пенсионерки, которая погибла на месте. Пожара, по счастью, не случилось, так что место происшествия удалось осмотреть сразу. Судя по некоторым признакам, шланг газовой плиты был перерезан, а в раковине кухонной мойки нашли странный натюрморт: разбитую трехлитровую банку, две разделочные доски и включенную в сеть бытовую пьезоэлектрическую зажигалку…

— И капающий кран, — подсказал Глеб.

— А ты откуда знаешь?

— А зачем, в противном случае, ему понадобилась банка? Он просто собрал часовой механизм из того, что было под рукой, вот и все. А потом сам же на себя настучал… Какого-нибудь трупа в квартире не обнаружили?

— Нет.

— Значит, это не попытка инсценировать собственную гибель, а обыкновенный кукиш нам в физиономию — нате, выкусите! Видали, как я умею? В общем, уходя, гасите свет.

— Похоже, что так оно и есть, — неохотно согласился генерал.

— Потом заключительный аккорд в метро, а потом он просто сменит имя, внешность и биографию, предоставив нам искать ветра в поле. На его месте я бы именно так и поступил.

— Ну, ты-то не исламский террорист, — напомнил Федор Филиппович.

— А он?

Генерал вздохнул.

— Ох, смотри, Глеб Петрович. Смотри в оба! Отправляться на рискованное дело, вооружившись вместо рабочей версии не слишком убедительными домыслами — не самый легкий путь к успеху. Не слишком ли упорно ты цепляешься за эту свою фантазию? И не пора ли тебе, кстати, выруливать на взлет?

— Долго ль голому одеться — взять да подпоясаться! — не совсем понятно ответил Сиверов, посмотрел на часы и посерьезнел. — Пожалуй, вы правы, мне таки пора.

Он залпом допил кофе и стал собираться: нацепил ременную сбрую наплечной кобуры, вынул из ящика стола пистолет, проверил обойму, навинтил на ствол длинный глушитель и затолкал получившуюся громоздкую конструкцию в кобуру. Такая экипировка выглядела не самой подходящей для работы под прикрытием, но генерал воздержался от комментариев: когда дело касалось конкретных оперативных действий, Слепой нуждался в чьих бы то ни было подсказках столько же, сколько опытный таксист нуждается в советах развалившегося на соседнем сидении подвыпившего пассажира.

Глеб тем временем сходил в прихожую и вернулся оттуда через минуту, поскрипывая высокими, почти до середины голеней, туго зашнурованными ботинками на толстой рубчатой подошве. Снятая со спинки стула короткая кожанка довершила наряд, скрыв кобуру с пистолетом. Глеб затолкал поглубже торчащие из ее кармана тонкие кожаные перчатки, проверил, на месте ли деньги, документы и запасные обоймы, задернул «молнию» и взял лежавший на книжной полке черный матовый шлем с тонированным темным лицевым щитком. В таком виде, со шлемом под мышкой, он действительно немного напоминал пилота реактивного истребителя перед вылетом на боевое задание.

— Мальбрук в поход собрался! — дурашливо отрапортовал он.

— Дождик, — напомнил Федор Филиппович. — Осторожнее на дороге.

Сиверов фыркнул, не став вслух упоминать о том, что скользкая дорога — далеко не самая серьезная из поджидающих его сегодня опасностей.

— Хотя бы на дороге, — поправился генерал, правильно поняв изданный им звук.

— Ничего не забудешь? Ничего не перепутаешь? — прихлебывая чай, допытывался у сидящей напротив Залины Джабраиловой мятый с похмелья Фархад.

Голова у него раскалывалась, к горлу то и дело подкатывал комок тошноты, и он твердо намеревался высказать бритоголовому помощнику депутата все, что думает о принесенной им накануне водке. Из-за этого паленого пойла сегодня утром Фархад Назмутдинов чувствовал себя не только отравленным, но и обманутым: так или иначе, упрямый старый ишак Макшарип добился своего, и девчонка уйдет отсюда нетронутой.

— Я все запомнила, — глядя в пол, заверила девушка.

Она снова была в том самом наряде, в котором ее привез помощник депутата — в облегающих джинсах, модной кофточке и без хиджаба. На взгляд Фархада, так она выглядела намного привлекательнее и не то чтобы старше — возраст женщину не красит, это понятно, — но какой-то более зрелой и доступной. Впрочем, последнее объяснялось просто: есть хиджаб — перед тобой правоверная мусульманка, убери руки и отведи взгляд, пока тебе ее родственники голову не отрезали; нет хиджаба — девчонке наплевать на традиции и религию, а значит, путь, в принципе, открыт…

— Асланбек отвезет тебя к метро, — решив, что повторение — мать учения, повел инструктаж с самого начала недовольный жизнью, непривычно хмурый Фархад. — Разберешься по схеме, как добраться до Кунцево, доедешь до конечной станции. Там на перроне тебя встретит наша сестра, ты без труда узнаешь ее, потому что она носит траур по мужу, которого убили неверные. Да-да, тебе предстоит увидеть настоящую шахидку, которой ты мечтала стать! Это большая честь, только не надо говорить ничего лишнего. Пароль помнишь? «Родные шлют вам свою любовь и просили передать гостинцы». Отдашь ей пакет, сядешь на поезд в обратную сторону и вернешься. Асланбек будет ждать тебя в машине там же, на Лубянке.

Похожий на тощего взъерошенного грача Асланбек кивнул носатой головой, подтверждая, что будет ждать. Он поглядывал на Залину со смесью интереса и неодобрения. Неодобрение было вызвано ее нарядом, а интерес — яркой внешностью, молодостью и сгущавшимся над ее черноволосой головкой ореолом смерти. В детали Асланбека никто не посвящал, ему было поручено просто отвезти смертницу к метро и улепетывать оттуда со всей скоростью, на которую способна его немолодая «девятка». Но извилин в его мозгу насчитывалось все-таки побольше, чем у барана, и ему было несложно догадаться, чем объясняется разница в инструкциях, полученных им самим и девушкой, которую он в данный момент разглядывал.

Макшарип Сагдиев сидел в сторонке, облокотившись о подоконник, и дымил самокруткой. Вид у него при этом был даже более отрешенный, чем обычно, и это объяснялось не только воздействием «афганки». Дагестанец сделал все, что мог; больше от него ничто не зависело, оставалось лишь терпеливо ждать развязки. Дешевый электронный будильник китайского производства, засунутый в щель между мешками с гексогеном в кузове грузовика, беззвучно отсчитывал время; пакет с логотипом известного супермаркета, заново нагруженный продуктами, стоял, прислоненный к стене в прихожей, и только Макшарип, один на всем белом свете, знал, что эта штука лишь немногим опаснее обычного пакета с едой. Извлеченная из мобильного телефона, который должен был сыграть роль дистанционного взрывателя, аккумуляторная батарея лежала на дне мусорной урны на полпути между этой квартирой и гаражом Бек-Мурата. Неторопливые речи убитого чернокожими наемниками муллы эхом отдавались в ушах; они сливались в смутный, неразборчивый гул, но в этом гуле Макшарипу чудилось одобрение и даже, быть может, обещание прощения.