— Ты ненормальная! — Она всхлипнула: — Где мой отец?

— Вы сами не даете мне сказать и слова, — усмехнулась Мария, играя пистолетом. — Ваш отец сейчас в коме, но пока может дышать самостоятельно. От вас зависит, дам ли я вам противоядие, то есть возможность спасти его. Если же вы откажетесь мне подчиняться, у него произойдет инсульт: сначала откажут ноги, а потом наступит паралич дыхательных органов. Если у вас мелькнули мысли, что полиция захочет расследовать его смерть, то напрасно. Через три часа лекарство распадется в крови, и любой эксперт скажет, что Воронцов скончался от естественных причин.

Света нервно сглотнула, и на длинной шее заходил кадык:

— Что нам нужно сделать? — спросила она, глотая слова в сильном волнении.

— Просто отказаться от наследства папаши, — просюсюкала Мария. — Согласитесь, в жизни должна быть хотя бы какая-то справедливость. Вы уже попользовались его богатством, дайте это сделать мне.

Девушка кивнула, тяжело дыша:

— Хорошо. Виталик, мы ведь подпишем все, что она хочет, правда?

Громов скривился, будто ему в рот сунули не дольку, а половину лимона:

— Ты ей веришь? Только мы это сделаем, она тут же убьет нас. Честно говоря, я вообще не понимаю, почему она сразу не отправила нас следом за Гулей: получить наследство таким образом значительно проще. Значит, в наших расписках кто-то нуждается. Что ж, подождем, поторгуемся. — Лицо Марии, еще недавно поражавшее спокойствием, исказилось злостью.

— Я не хочу крови, — проговорила она и дрожащей рукой направила на них пистолет. — Ваша домработница виновата сама. Она набросилась на меня, и я просто-напросто защищалась.

— Хорошо, пусть так. — Виталий потихоньку подходил к ней. — Откровенность за откровенность. Скажи, где наша настоящая сестра? С ней-то что вы сделали? И какие драгоценности спрятаны в старом доме?

Уголок рта лже-Марии задергался:

— Ваша сестра? Разве это не я?

— Ты прекрасно знаешь, что нет, — ответил Громов.

— Ни о какой вашей сестре я не знаю. — Мария описала пистолетом круг в воздухе. — А еще я не знаю ни о каких драгоценностях. О чем ты говоришь?

— Я подслушал твой разговор с приятелем, — признался Виталий. — Почему вы уверены, что драгоценности в дедовском доме? Он всегда категорически это отрицал.

Девушка замотала головой. Аккуратная прическа разлетелась вдребезги, как хрустальная ваза, и она снова походила на простую деревенскую девчонку, старавшуюся подражать красавицам из высшего общества. Как говорят, из грязи — в князи.

— Понятия не имею. Но мы теряем время, мои дорогие. Будем писать расписки?

— Виталик, давай, — умоляла его Света. — Там, наверху, умирает наш папа…

— Это не спасет ни нас, ни Вадима Сергеевича. — Громов вдруг неожиданно бросился вперед и вырвал пистолет из рук Марии.

Сильный удар — и она лежала на ступеньках.

— Вызывай полицию и «Скорую»! — крикнул он Свете, а сам, перешагивая через две ступеньки, помчался на второй этаж. Слабый, но твердый голос, раздавшийся будто ниоткуда, остановил его:

— Там нечего делать. Быстро крикни сестре, чтобы никого не вызывала.

Виталий будто врос в землю, увидев девушку в коротком белом халате, с белым тюрбаном на голове. Бледное лицо почти сливалось с тюрбаном, короткий халат не скрывал очень худые ноги с острыми коленками. Она напоминала привидение, и Громов невольно отступил назад.

Света, разглядев ее, опустила руку со смартфоном. В руках у незнакомки тоже был пистолет.

— Вы хотели видеть свою сестру, — усмехнулась она. — Что ж, давайте знакомиться, ребята. Это я. Настоящая Мария Собченко… Впрочем, какая разница, раз мы видимся в первый и последний раз.

— Вы нас убьете? — Светлана качнулась и упала бы на паркетный пол, если бы Виталий вовремя не подхватил ее.

— Осторожно, смартфон! — Голос Марии не менялся, он оставался таким же ровным и равнодушным, словно говорил не человек, а робот. — Нам он сейчас понадобится. Сестричка моя, звони своим приятелям, которые так вольготно расположились на даче вашего деда, ох, простите, и моего за компанию, и прикажи немедленно убираться. В противном случае мои друзья их перережут, как кур. В отличие от этой дуры, — девушка тронула ногой еще бесчувственное тело Маши (если это было ее настоящее имя), — кровь меня не пугает. Я медсестра, и мне часто приходилось с ней работать. Но лишнее кровопролитие не нужно никому. Так что поторопись, сестричка.

Света смотрела на нее как завороженная.

Наверное, так смотрит кролик на удава в последние мгновения своей жизни. Поднеся смартфон к уху, она быстро проговорила просьбу Марии и отключилась. Новая сестра выдавила что-то наподобие улыбки:

— Умница!

— Ты нас убьешь? — вставил Виталий, наблюдая ее манипуляции с оружием — лихо же она взводила курок, и где только научилась? — Но у меня тоже пистолет, и стреляю я быстрее.

Она крякнула, как утка, довольная сытной кормежкой.

— В вашем пистолете нет патронов. Машка Агапова, моя придурошная тезка, не умела обращаться с пистолетом, пришлось подстраховаться.

— Значит, убьешь, — повторил Громов, отбрасывая оружие, как ненужную игрушку.

— Разумеется, — спокойно отозвалась Собченко. — И эта дура к вам присоединится. Она мне тоже не нужна.

— Но она обещала… — прошептала Света, побледнев. — Она нам обещала…

— Поэтому я и появилась на сцене. — Девушка скривила тонкие губы: — Мне надоело слушать ее бред.

Маша номер два вдруг заворочалась на ступеньках и, сев, потерла глаза и ушибленную голову.

Увидев подельницу, державшую пистолет, она заморгала:

— Машенька, они обещали мне выполнять все наши действия. Может, не нужно убивать?

— Интересно, что ты предлагаешь с ними делать? — Сводная сестра помахала пистолетом.

— Они напишут расписки, что отказываются от наследства, мы их где-нибудь спрячем до лучших времен, а потом, получив деньги и найдя ценности, уедем, и нас никто не найдет, — умоляюще проговорила Агапова.

Собченко покачала головой. Виталию показалось, что тонкая беззащитная шея с синими жилками сейчас переломится.

— Только идиотка может предлагать такой план. — Белое лицо Марии чуть порозовело. — Чтобы получить все, наследница должна остаться одна. Это я — и другое не обсуждается.

— Но трупы… Куда мы денем трупы? — Глаза-черносливы расширились от ужаса. Сводная сестра хмыкнула:

— Мы закопаем их в ближайшем лесу, так, чтобы никто никогда не отыскал, — пояснила девушка. — Через полгода я вступлю в наследство, до этого продам ценности и наконец вылечусь. Вы не знаете, как страшно думать о том, что можешь умереть в любую минуту! — Теперь равнодушное выражение ее лица словно слизала собака, и на него будто надели маску злого сказочного существа — искривленный, искаженный рот, горящие глаза, подергивавшиеся, как у коня, ноздри тонкого бледного носа. — Как страшно, потому что у тебя нет такой безделицы для вас, как деньги. Врачи предлагают тебе сотни вариантов, а ты не можешь выбрать, все из-за проклятого бабла.