– К воротам! – приказала Рин Бацзы.

– И побыстрей, чтоб тебя!

Одним точным взмахом граблей Бацзы расшвырял солдат, охраняющих подъемное колесо. Суни взялся за другое. Они уперлись каблуками в землю и толкнули. Вокруг столпились солдаты-республиканцы, отражая натиск врагов.

Кто-то крикнул:

– Толкай!

Рин не могла даже оглянуться и посмотреть, что происходит. Волна стали была слишком ослепляющей. Кто-то рассек ей левую щеку. По лицу и в глаза брызнула кровь. Пришлось вытереть глаза рукавом, но боль стала нестерпимой.

Рин почти вслепую взмахнула трезубцем. Сталь вонзилась в кость, и нападавший упал. Удачный удар. Рин немного отстала от основного потока атакующих и проморгалась, пока не прояснилось зрение.

Послышался скрежет подъемных колес. Рин бросила взгляд через плечо. Ворота Сяшана с громким стоном распахнулись.

А за ними стоял флот.

Теперь все переменилось. Площадь наводнили республиканцы, их стало так много, что на мгновение защитники города полностью пропали из вида среди голубых кителей. Где-то загудел рог, а затем последовало несколько ударов гонга, таких гулких, что в них утонули все другие звуки.

Но для кого звучат эти сигналы? Рин забралась на ящик, чтобы оглядеться поверх голов.

Она засекла какую-то суматоху в юго-западном проходе и прищурились. К площади бежал новый взвод солдат, свежих и хорошо вооруженных. Местные добровольцы? Нет, они были в синем, а не в зеленом.

Но не в небесно-голубом, как республиканцы.

Рин чуть не выронила трезубец. Это не никанские войска.

Это солдаты Федерации.

На одно наполненное паникой мгновение она решила, что Федерация по-прежнему сильна и воспользовалась возможностью для вторжения в Сяшан. Но это была бессмыслица. Солдаты Федерации уже находились за городскими воротами. И они не нападали на защитников города, они атаковали войска в форме Республики.

Понимание пришло как удар под дых.

Наместник провинции Овца – союзник Федерации.

Земля ушла из-под ног. Рин увидела дым и пожарище. Изуродованные газом тела. Увидела Алтана, удаляющегося по причалу…

– Ложись! – рявкнул Бацзы.

Рин распласталась на земле, и копье вонзилось в стену в том месте, где секунду назад находилась ее голова.

Она с трудом встала на ноги. Колонна солдат Федерации казалась бесконечной. Сколько их? Не меньше, чем республиканцев?

То, что выглядело легкой победой, вот-вот превратится в кровавую баню.

Рин помчалась вверх по лестнице, чтобы лучше рассмотреть положение в городе. Чуть дальше главной площади стояло трехэтажное здание, окруженное большим садом со скульптурами. Видимо, личная резиденция наместника. Самое крупное здание Сяшана.

И Рин тут же поняла, как можно одним махом завершить сражение.

– Бацзы! – Она помахала трезубцем, чтобы привлечь его внимание. Когда Бацзы поднял голову, Рин указала на особняк наместника. – Прикрой меня!

Он тут же понял. Они вдвоем пробились сквозь толпу и оказались на другой стороне площади. А потом побежали в сад.

Особняк охраняли два каменных льва с открытыми жадными пастями. Дверь была заперта на задвижку.

Отлично. Значит, внутри кто-то есть.

Рин изо всех сил пнула по ручке, но дверь не шелохнулась.

– Дай-ка мне, – сказал Бацзы.

Рин посторонилась. Он отошел на три шага и врезался в дверь плечом. Дерево треснуло, и дверь распахнулась.

Бацзы встал и мотнул головой через плечо.

– У нас проблемы.

Рин обернулась и увидела новых солдат Федерации, бегущих к особняку. Бацзы встал в дверном проеме с поднятыми граблями.

– Справишься? – спросила Рин.

– Иди. Я ими займусь.

Она побежала внутрь. Коридоры были ярко освещены, но совершенно пустынны, что не предвещало ничего хорошего – вполне вероятно, наместник с семьей уже перебрался в более безопасное место. С громко колотящимся сердцем Рин замерла посреди коридора и напрягла слух в попытке разобрать любой звук от обитателей дома.

И через несколько секунд услышала пронзительный плач младенца.

Да. Она сосредоточилась, отслеживая источник звука. И снова его услышала. В этот раз ребенок плакал приглушенно, как будто ему заткнули рот рукавом, но в пустом доме плач все равно звенел ясно, как колокольчик.

Звук шел откуда-то слева. Рин крадучись двинулась вперед, стараясь бесшумно ставить ноги на мраморный пол. В конце коридора она увидела единственную дверь – шелковую ширму. Плач стал громче. Рин попыталась раздвинуть дверь. Заперто. Тогда она просто сделала шаг назад и пнула по шелку ногой. Хлипкая бамбуковая рама с легкостью сломалась.

На Рин уставились женщины, не меньше пятнадцати, сгрудившиеся вместе, как откормленные и ощипанные птицы. По их пухлым щекам лились слезы ужаса.

Жены наместника, догадалась Рин. И дочери. А еще служанки и няньки.

– Где Тсунь Хо? – спросила она.

Женщины еще теснее сбились в кучу и молча дрожали.

Взгляд Рин упал на малыша. Его держала на руках старуха, притулившаяся у дальней стены. Он был завернут в красную ткань, а значит, это мальчик. Вероятный наследник.

Наместник не допустит гибели мальчика.

– Отдайте его мне, – потребовала Рин.

Старуха энергично затрясла головой и крепче прижала ребенка к груди.

Рин нацелила на нее трезубец.

– Не стоит за него умирать.

Одна девушка бросилась вперед, замахнувшись штангой от занавески. Рин пригнулась и пнула девицу ногой в диафрагму. Девушка с воем рухнула на пол.

Рин поставила ногу ей на грудь и с силой прижала. Стоны девушки доставляли ей жестокое удовольствие. Эти женщины не вызывали у нее ни малейшего сочувствия. Они сами избрали судьбу, заключив договор с Федерацией. Они знали, что происходит, и сами во всем виноваты, и заслуживают смерти…

Нет. Хватит. Она сделала глубокий вдох. Красная пелена перед глазами рассеялась.

– Еще раз дернешься, и я вспорю тебе брюхо, – сказала Рин. – Отдайте ребенка. Сейчас же.

Старуха с завываниями вручила ей младенца.

Тот немедленно заголосил. Рин машинально обняла его, подложив одну руку под спину, а другую под голову. Старая привычка с тех дней, когда она нянчила сводного брата.

Ей вдруг захотелось поворковать над малышом и укачать его, чтобы перестал плакать. Но Рин подавила порыв. Пусть плачет, и как можно громче.

Она вышла из комнаты женщин, размахивая перед собой трезубцем.

– А вы оставайтесь здесь, – предупредила она женщин. – Если кто шевельнется, я прикончу ребенка.