– Поздравляю, – сухо сказал самым последним.

– От вас, командир, особенно лестно услышать это! – ответил Дезмонд.

А я пожалела, что меня не съел динозавр.

Старший лаэр важно начал декламировать официальное поздравление. А Лэйнар смотрел на меня. В его карих глазах было столько колкого льда, что я сжалась непроизвольно: «Злится, что не может меня арестовать? Боже!»

В моей голове заплясали строки из школьной программы: «Но я другому отдана и буду век ему верна!» под идиотское брынчание расстроенного пианино. Кажется, оно зазвучало где-то рядом. Могулы с изумлением начали озираться. Послышались смешки. Чёрт, это пианино правда возникло чуть поодаль! Механическое. Тренькает, как попало.

Я заставила себя «развидеть» испорченный инструмент, переключаясь на что-то другое. Свадебный марш из головы бряцнул под потолком так, что люстры затряслись. Старший лаэр сбился на полуслове. Дезмонд взял меня под руку, улыбаясь с особенно счастливым ехидством. Лэйнар посмотрел убийственно. Господи, что я творю?!

«Тоже не любит крылатых! Наша дева!» – громко шепнул кто-то за моей спиной.

А я принялась считать выдохи. И считать. И считать. И считать. И раз, и два, и три.

Покончив с официальной частью, делегация лаэров положила на поднос два крупных камня, похожих на аметисты размером с кулак.

– Примите эти скромные дары, более существенные подарки ещё в дороге, господин и госпожа Таббат. Ваша свадьба была очень внезапной.

– Зачем влюбленным ждать, если ничего не мешает? – расцвёл Дезмонд.

Я уставилась в пол.

– Разумеется. Ещё раз поздравляем! – сказал пожилой лаэр.

Второй повторил за ним, а Лэйнар только кивнул.

– Отведайте наших угощений, господа послы, разделите наше счастье! – сверкнув глазами, сказал им вдогонку Дезмонд.

Я его царапнула: что он делает?! Я же сейчас от волнения цирк тут устрою с конями!

Половина гнедого мелькнула под куполом… и растворилась, – я взяла себя в руки. И в Дезмонда вцепилась ногтями сильнее. Он издал странный звук и снова улыбнулся. Затем шепнул:

– Оля, Оля, обожаю твои экспромты и коготки, но поверь, присутствие крылатых нам сейчас нужнее, чем брачная печать в табличке.

– Пусть уходят! Я не выдержу.

– Оленька, ты держишься великолепно. За твои выходки все могулы полюбят тебя ещё больше. Здесь никто не переваривает этих выскочек.

– Я не специально! – прошипела я, глядя, как Лэйнар отходит к дальнему столу вместе с другими лаэрами.

– Никто об этом не знает, включая нашего охотника за головами, – усмехнулся Дезмонд. – Видишь, как расстарался? Даже втёрся в состав делегации! Завидное рвение!

Я напряглась, сердце и так билось с перегрузками.

– То есть он и отсюда может меня похитить?

– Теперь не может. Ты официально моя жена. И значит, неприкосновенна, как и я. Видишь, как недоволен? Понял, что рыбка ускользнула. Так что давай, продолжай баловаться: пусть видит, что тебе здесь всё можно, – хохотнул Дезмонд.

А мне было не шуток. Взгляд, как намагниченный, приклеился к Лэйнару. Он будто почувствовал. Обернулся и вновь пристальным, долгим взором посмотрел на меня. Как-то очень нехорошо. Лэйнар был бледен, губы поджаты. Волны жара и холода прокатились по моему телу. Какой парадокс: я боюсь его и хочу видеть!

Я с усилием воли отвела глаза. К нам подходили поздравлять, несли дары – в основном, полудрагоценные камешки на тесёмках, которые, как я поняла, символизируют тут деньги, и горсти обычных золотых монет, небольшие слитки. Я вскользь наблюдала за Лэйнаром. Он был мрачен, как камень на зимнем утёсе, и даже не пытался изобразить радость. Честный даже в том, что расстроен из-за моего иммунитета.

Я вновь разозлилась. Ну и плевать! Не взгляну больше ни разу! И опять глянула…

* * *

Лэйнар смотрел на красавицу в пышном платье. Первое чувство – счастье от того, что видит её живой, растаяло. В груди расплывался отравленный холод. Она вышла замуж. За его личного врага. Так быстро, почти мгновенно. Почему? Таббат принудил её? Обманул? Не могла же она в самом деле полюбить этого рыжего мерзавца?

Но когда Таббат взял Олю за руку, и она чуть ли не прижалась к нему, стало нестерпимо.

Оля о чём-то ворковала с Таббатом, с опаской поглядывая в сторону, где сидели лаэры. Что изменилось? Раньше она никогда так на него не смотрела… Вспомнился их последний вечер с шоколадом.

Лэйнар уставился в поднесённый ему бокал. Память будто из вредности подсовывала расчёты и полёты вдоль границы с Сеннеком, неудачную попытку перебраться через стену, допрос могульского шпиона и то, как удалось выторговать себе место в делегации, когда Лэйнар выяснил, где сейчас был Таббат. Благодаря тому же шпиону, кстати, они раздобыли могульский тайный канал связи.

Лэйнар поднял глаза. Жива, и это главное! И свободна! Творит чудеса, и ей рукоплещут, а не ведут в тюрьму. Теперь как супруга дипломата она и в Аэранхе не попадёт в изоляцию, магам придётся утереться и следовать закону о неприкосновенности. Эта маленькая девочка победила их!

А он… Что он? Официально он больше не несёт за неё ответственность. И таков её выбор.

Лэйнар хлебнул жидкость из бокала, едва заметно покривился: не умеют могулы готовить из растений!

Красноволосая мадам вышла в центр залы, подбросила в воздух огненный шар, тот распался на алые лепестки. Они усеяли мозаику на мраморном полу.

– Танец! – заявила эта крупная дама.

– Танец! Танец! Танец! – принялись скандировать могулы.

Довольный, как сытый масломорд, Таббат встал и подал руку Оле. Она тоже встала, потупив глаза. Что-то шепнула рыжему. Он шепнул в ответ с непременной улыбкой.

Зазвучала музыка, огненные шары взлетели с разных сторон над алым от лепестков пятачком, освещая его ярче других. Таббат положил руку Оле на талию. Она осторожно вложила ладонь в другую его руку. Они закружились.

А Лэйнар впервые в жизни позавидовал могулу.

И понял, наконец, что дело совсем не в ответственности, а в том, что он отдал бы всё на свете, чтобы танцевать сейчас с Олей.

Даже свои крылья…

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ