– Вы что, не узнали младшей сестры?

– Фейра?! – воскликнула Элайна. Она хотела броситься ко мне, но не решилась. – А что с тетушкой Риппелией? Она… умерла?

Согласно истории, придуманной Тамлином, я уехала, чтобы ухаживать за богатой троюродной теткой.

Я медленно кивнула. Неста оглядела мой наряд, затем снова уставилась на роскошную карету. Жемчужины, вплетенные в ее золотисто-каштановые волосы, красиво переливались на солнце.

– Значит, все свое состояние она оставила тебе, – растерянно произнесла Неста.

Она не спрашивала. Она утверждала.

– Фейра, ты должна была поставить нас в известность! – заявила Элайна, продолжая глазеть на карету. – Бедняжка! Тебе пришлось переживать все это в одиночку. Я представляю, как расстроится наш отец, когда узнает, что не успел проститься с троюродной сестрой.

Казалось бы, простые события, привычные в мире людей: умирающие родственники, оставляемое ими наследство, огорчения живых, не успевших проститься. И тем не менее невидимая ноша, давившая мне на плечи, исчезла. Вот что, оказывается, волновало моих близких. Вот что было значимо для них.

– Ты какая-то… непривычно тихая, – сказала Неста.

Она не поцеловала меня. Не пожала руки. Даже не подошла близко. Я успела забыть ее холодные, проницательные глаза. Чувствовалось, Несту природа сотворила не из плоти и крови, а из чего-то более прочного и сильного. Она и раньше отличалась от окружающих людей. Теперь, изменившись сама, я лучше это понимала.

– Просто я… рада, что ваша жизнь так разительно изменилась в лучшую сторону, – выдавила я. – Как это случилось?

Магический покров сделал кучера совершенно похожим на человека. Никакой маски на лице. Он слез с козел и передавал лакеям дорожные сундуки. Я и не знала, что Тамлин отправил меня со столь обильным «приданым».

В отличие от Несты, Элайна лучезарно улыбалась.

– Разве ты не получала наших писем? – удивилась она.

Она не помнила, а может, и не знала, что их письма я могла бы лишь прочесть, и то с трудом. А написать ответ… Я покачала головой. Элайна пробормотала: «Совести нет у этих курьеров. Только деньги берут».

– Ты не поверишь! – продолжала она. – Не прошло и недели с тех пор, как ты отправилась к тетушке Риппелии, а к нам вдруг явился незнакомец. Он сказал, что слышал о блестящих коммерческих способностях нашего отца, к которому и приехал за помощью. Этот человек сказал, что у него есть деньги и он хочет, чтобы наш отец разместил их там, где они принесут наибольшую прибыль. Вначале отец думал, будто кто-то решил зло над ним пошутить, и отнекивался. Незнакомец настаивал. Представляешь, за одно только отцовское согласие он привез нам сундучок золота! Отец нехотя согласился. Через месяц он удвоил деньги незнакомца, а потом богатство потекло к нам рекой… Я же тебе самого интересного не сказала! Оказывается, нашего отца обманули, сообщив о гибели кораблей. Все три корабля доплыли до Бхарата и стояли там, нагруженные добром. А за эти годы и ткани, и пряности еще выросли в цене.

«Дурочка ты, Элайна», – подумала я, снова ощущая пустоту в душе. Знала бы ты, моя средняя сестричка, кто осыпал вас золотом. Честно говоря, до приезда сюда я думала, что Тамлин просто обеспечил отцу и сестрам сносную деревенскую жизнь.

– Ты ошеломлена? – спросила Элайна, беря меня под руку. – Вот и мы тогда стояли с разинутыми ртами. А теперь пошли в дом. Мы не знали о твоем приезде и не приготовили тебе комнату. Честно говоря, мы думали, что ты еще не один месяц пробудешь у старой бедняжки Риппелии. Но ничего. У нас предостаточно свободных комнат. Выбирай любую. Если захочешь, можешь каждую ночь спать в новой комнате!

Я оглянулась на Несту. Та внимательно смотрела на меня, и по ее лицу невозможно было определить, рада она моему возвращению или же ей все равно. Главное, она не вышла за Тимаса Мандрэ.

– Отец упадет в обморок от неожиданности, когда тебя увидит, – продолжала болтать Элайна, ведя меня по лестнице к дверям особняка. – А потом наверняка закатит торжество в честь твоего возвращения.

Неста поднималась вслед за нами, по-прежнему спокойная и отрешенная. Меня не занимало, какие мысли сейчас кружатся в ее голове. Может, я должна была изобразить бурную радость по поводу того, что мои близкие без меня не умерли с голоду? Или возмутиться, что к ним на порог явилась удача? Возможно, об этом и думала Неста.

Цокот копыт заставил меня обернуться. Карета медленно тронулась в обратный путь – туда, где остался мой настоящий дом. К Тамлину. Я едва удержалась, чтобы не броситься вслед за нею.

Тамлин признался мне в любви. Я ощутила истинность его слов даже раньше, чем их услышала. Мне сказала об этом ночь наших любовных слияний. Тамлину не хотелось расставаться со мной – он отправил меня в мир людей ради моей же безопасности, освободил от всего, что налагало на меня Соглашение. Притианию ожидали сильные бури; настолько сильные и жестокие, что даже верховному правителю сложно выстоять. Я должна остаться здесь. Это единственное мудрое решение. Однако на душе у меня царил мрак. Я не могла побороть ощущения, что сделала ужасную, непростительную ошибку, уехав. Тамлин мог приказывать что угодно, но я помнила слова суриеля: «Оставайся с верховным правителем». Вряд ли суриель хотел меня погубить, ведь я спасла его от нагов.

Но мне пришлось отбросить все мысли об оставленном мире. Навстречу уже шел плачущий отец. Элайна оказалась права: он объявил, что обязательно устроит пышный бал в честь моего возвращения… Я целиком выполнила обещание, когда-то данное умирающей матери. Я освободилась от дальнейших обязательств перед близкими, которые теперь купались в богатстве… но на сердце становилось все тяжелее. Его накрыло мрачной тенью, и она лишь разрасталась.

Я легко сочинила историю о моей жизни у тетушки Риппелии. Старушка обожала книги и заставляла меня читать ей вслух. Попутно она давала мне уроки хороших манер и сетовала, что я не попала к ней раньше. Две недели назад она тихо скончалась во сне, оставив мне в наследство все свое состояние.

А состояние, надо сказать, оказалось внушительным. В сундуках, которые приехали вместе со мной, лежали не только наряды. Некоторые были доверху набиты золотом и драгоценными камнями. Помимо обработанных самоцветов, сундуки изобиловали крупными необработанными камнями. Того, что я привезла, хватило бы на тысячу особняков.

Отец сразу же взялся за составление описи привезенных богатств и заперся у себя в кабинете. Окна кабинета выходили в сад, где я сейчас сидела с Элайной, любуясь цветами. Слушая ее болтовню, я украдкой наблюдала за отцом. Перед ним стояли весы, на которых он взвешивал громадный необработанный рубин величиной с утиное яйцо. В отцовских глазах снова появился блеск жизни, движения утратили былую вялость. Таким он был когда-то, пока не разорился. А еще – он теперь почти не хромал. Я спросила у Элайны, кто и чем помог его ноге, и сестра рассказала еще одну «чудесную» историю о каком-то врачевателе, появившемся из ниоткуда. Он снабдил отца мазью и целебным снадобьем, наотрез отказавшись брать деньги… За одно это я была навеки благодарна Тамлину.