заклинаний моих воды к созвездьям летят,

Тщаньем моим могу луну увести с небосвода,

Волны, умом изощрясь, оледенить и сковать;

Тщаньем побиты моим плоды изобильные градом

И обворован Вакх от заклинаний моих;

Тщаньем моим кольцо дано известной планете

И открывает мне все тайны волшебный кристалл;

Тщаньем моим мне знак был негаданно только что явлен,

Коим сгубил Моисей в море вождя египтян;

Тщаньем моим был воск, коим плавятся твердые души,

40 Слеплен — безумный сокрыт в воске огонь для мужей;

Тщаньем моим молоко у овец отнимается тучных

И навожу колдовство, где только я захочу;

Тщаньем моим могу на здоровых наслать я болезни

И любую из кар, что посылает Плутон;

Тщаньем моим могу вызывать я при свете полдневном

Маны и, ум изощря, фурий тройных насылать.

Тщаньем моим в любовь превращаю я ненависть разом,

От заклинаний моих чувство любое умрет.

Их я нашлю на тебя, на твою бесстыжую девку,

50 Тщания моего силу изведаешь ты.

Вот уж когда посмеюсь над вашей любовною мукой,

Впалые щеки у вас мертвенно станут бледны.

Знай: покуда блестят на небе светила ночные,

И в Скандинавии рыб не перестали вкушать,

И покуда хранят свою силу и соки и травы,

И вербена годна для исхищрений моих,

И покуда едят северяне сухую зобатку,

И покуда Кодон желтым богат янтарем,

И покуда душа подпадает под власть заклинаний

60 И не пресеклась меж нас сила искусств колдовских;

И поражают страсть и похоть седых старушонок,

И от ревности злой старую ведьму трясет,

Знай: дотоле мне ты ненавистен и девка несносна,

Та, что уловкой тебя вмиг у меня увела».

11. К Барбаре, с просьбой о поцелуе

Молвят, будто Алкид, по разным странам блуждая,

Часто объятья свои и поцелуи дарил

Скалам и деревам и даже диким животным,

Чтоб изнуренная плоть сил для трудов набралась.

Все, что усладу таит, влюбленных манит: поцелуи,

Прикосновенья и слов ласковых сладостный ток.

Ты же бежишь от меня, наглянка, с лицом равнодушным,

Барбара, в имени чьем песье рычанье звучит.

Ты в глаза мне поешь одобрительно-сладкою речью,

10 А за глаза тройной точишь змеиный язык.

За седину меня, за обширную плешь на макушке

Можешь честить не стыдясь, лысым прилюдно назвать.

Был таковым, не забудь, основатель римского мира

Юлий,[487] что под звездой родоначальницы жил;

Был таковым и Янус, известный главою двуликой,

Коему запертый храм в Лациуме посвящен;

Был таковым и Карл, по счету бывший четвертым,

Кесарь, в величье своем миру известный всему;

Был таковым и Кальв, сочинитель любовных элегий,

20 Вот таков же и я в книге четвертой своей.

Но для чего мне вести бесконечные споры с тобою?

Тот, кто с женщиной стал ссориться, право же, глуп.

12. К Барбаре, на брань ее отвечая

Барбара, варварских сил краев порождение злое,

Нет во мне больше, узнай, злая, любови к тебе,

Ибо кто может снести языка дурацкого ругань,

Коей поносишь меня в ссорах бесчисленных ты.

В распрях давая отпор твоим крикам, кричу я надсадно —

То не рассудок мой, только слова говорят.

Я не в силах сносить отвращение к старому ложу,

К дряблым чреслам, к сухим членам вблизи от себя.

Холодно тело твое, потерявшее, Барбара, соки,

10 Ссохлись и перси твои, жесткими стали сосцы.

Сморщенной бьешься спиной о мое волосатое тело

И попрекаешь всю ночь благ изобильем меня,

Коими будто бы ты, тратя деньги, меня осыпала,

Нищего, чей кошелек прежде был девственно пуст.

Дуб многолетний кору разрывает, внезапно ломаясь, —

Складка морщины такой тело твое рассекла.

Лучше бы мне по ночам ежа согревать на постели,

Нежели ту, что во тьме ссорой терзает меня.

Впрочем, ты мне и днем не даешь спокойного мига,

20 Гнев у тебя на лице вечно и грозный оскал.

Ты, Тисифоне подстать, затеваешь, беснуясь, сраженья,

Бледная, сыплешь брань глоткой сварливой своей.

Как громоздятся валы на суровом Северном море

В пору, когда до звезд бури порыв достает,

И исступленно ревет парусами покрытое море,

И на утлом челне в ужасе люди дрожат,

Так твоя бранная речь вылетает из бешеной глотки

И сотрясает весь, Барбара лютая, дом.

Яростным голосом ты всех друзей моих прочь прогоняешь,

30 С кем я желаю дружить, тот не по нраву тебе.

Как не заботится волк, в темноте ночей промышляя

Делом разбойным, о том, чтобы друзей приобресть,

Так и тот, кого жжет вредоносная похоть Венеры,

Грязные мысли тая, дружбы не ищет ничьей

И за девкой своей гоняется, счастлив судьбою,

К славе пути позабыв, вред в провожатые взяв.

От стариков и старух, к твоей притерпевшихся брани,

Все разузнаешь ты, чем занята в городе чернь;

Вьется и стриженых рой, чья выбрита чисто макушка, —

40 Эти тебя оберут, Барбара, дочиста враз,

Наобещают тебе, что узришь ты райские кущи,

Эти, чья грешная жизнь столь далека от небес.

Так как в ответ на попрек приносил я не раз оправданья

И говорят, что к тебе нежность корыстна моя,

Ныне признаюсь: в ночи мне приятнее нежная дева,

Нежель старуха, хотя б деньги дающая мне.

Пусть заклинаньями ты и волшебным, о лютая, зельем

Мне угрожаешь, что вред страшный наносят уму,

Выслушай этот ответ, от Фебовых уст исходящий:

Путы свободной душе чары не в силах надеть!

13. Сочинитель приглашает Барбару в сад, чтобы она с ним отпраздновала день его зачатия

Критского звезды Тельца осматривал, яркие светом,

Феб и закончить свой путь меж Диоскуров успел,[488]

Я же отраду вкушал в садах, орошаемых щедро,