class="v">Мало найдешь ты мужей, коих разум благой озаряет

20 И привлекает труд мыслью постичь естество.

Те, кто творенье богов и людей с неслабеющим рвеньем

Жаждут понять, под звездой редкой являются к нам.

Стало быть, я, старик, мудрецом не зовусь и к искусствам

Глух, поскольку сей мир шаток и глупости полн.

Нет о пользе своей философствовать ныне желанья

Ни у кого и постичь праведной жизни устав.

Только ради богатств теперь обучаются в свете,

Нет ничего стыдней, чем ничего не иметь.

Этот пролез во врачи, морочит другой правоведов,

30 Третий для пользы святой книги святые бубнит;

Этот, званья стяжав, семь искусств незаконно присвоил,

А и в грамматике сам и в диалектике туп;

Тот на лавровый венок священный позарился хищно,

Сам в толкованье стихов и в сочиненье профан.

Прибыль, прибыль одна побуждает ума упражненья,

Тяжкой нуждою когда муж бесталанный тесним;

Тысячу хитростей в ход он пускает и низких уловок,

Дабы набить сундуки и состоянье нажить,

Ибо похоти зуд, притворство, тщеславье и роскошь

40 Накрепко сжали в тисках разум угрюмый его.

Мужа такого Платон не философом, а филосомом

Верно прозвал, ибо в нем плотскость превыше всего.[480]

Мальчик, в путь поспешай и купи-ка мне нежную деву,

Жизнь у которой вошла только в двенадцатый круг,

Ту, что едва платить начала Луне тулоносной[481]

Дань, и в Венерину рать как новобранец вошла.

Женщина мне ни одна не понравится с плотью увядшей,

Та мне мила, чья торчком плотная высится грудь.

Эта мои кошельки ото всех накоплений избавит,

50 Глупого старца, ловка, пальца вокруг обведет.

Пусть не заботит меня осужденье соседей нимало,

Ибо проступок любой можно монетой прикрыть,

Тою, что в час нужды от святых алтарей к нам приходит, —

Ею Венере святой срам я святой оплачу.

Стану по семь часов умолять прекрасную деву,

Ту, что семи грехов стала причиной моих.

Все же в душе у меня, утесняя, родятся заботы,

И взбудораженный ум горькие думы растит,

Думы — дойдут ли к богам молитвы доброго мужа

60 И понесет ли злой кару за злые дела,

Точно ли ждет благих и злых за воротами смерти,

То, о чем Цицерон в умных речах толковал:

Где для достойных удел и где тот острог затемненный,

В коем свершенный грех вечною пыткою смыт;

Или: всегда ли текли по земле кочковатой потоки,

Если теперь в ключах влаги достаток такой;

Возраст у Рейна какой и какой у ретивого Истра,

Висла насколько стара и полуночный Кодон;

Горы ли кверху растут или вниз опускается небо,

70 Дрожь откуда в земле, в водах — вскипающий жар,

Из-за чего саранча в изобилье по селам летает,

Людям губя урожай и пожирая траву:

И обновляются ль впрямь лик природы и лик человека,

Нравы и языки, сам небосвод и эфир,

Звезды родятся ль теперь, я гадаю, в блистающем небе, —

Верно ли то, что реки Красного моря вблизи, —

Этот народ, ища для согбенной старости пищу,

Первой заботой считал вызнать природную суть.

Мы же, попавши в нужду, к младым отправляемся Музам,

80 Раз философия нам жизненных благ не дает;

Те, кто в недрах рожден синагог и вонючих конюшен,

Могут у верткой судьбы денежный куш получить,

Самый богатый средь них — кто рожден от девицы-весталки,

В лоно безбрачное чье семя святое втекло;

Множат бесчестья они, алтари продают неученым,

Кознями мнят заменить тучные жертвы богам;

И, не скупясь на дары, добиваются выгоды в Риме,

И не боятся огонь Зевсовых молний навлечь.

То ли бог миром взят в полон и пленившему служит,

90 То ли творенье свое бросил свободный творец,

И, как случай велит, отныне раздельны событья,

Шагом нетвердым идут жребий случайный и бог?

Кто захотел, чтобы все мы имели прямую осанку,

А у созданий иных в землю направил лицо;

Чтобы пять поясов разделяли и землю и небо —

Три бесплодны, а два жизни опору дают;

Поясы те Зодиак рассекает неправильным кругом —

Ясный, в себе он несет ровно двенадцать картин,

Ниже которых семь скитальческих звезд существует,

100 Ясный несущих свет по перепутьям небес,

Так что светила одни чрез восточные воды наклонно

Движутся, а у других путь восхождения прям;

Судьбы ль видятся в них — или распоряжается случай,

Властвует ими бог или природа одна?

Все это я б изучил в трудах непрерывных, когда бы

Барбару долг не велел в книге четвертой воспеть.

5. К Барбаре, вспоминая ее добрые дела

Барбара, ты, что одна мне осталась усладою поздней,

Ты, что не гонишь взашей старца, душою нежна,

Ты меня просишь открыть, как твою благосклонность я понял.

Знай: уделяла дары ты незнакомцу не раз.

Все, что тяжелым трудом во владенье тебе доставалось,

Ты отдавала, смеясь, Барбара, щедрой рукой.

Помнишь, недавно, когда был я страшной заразою схвачен,

Чей необузданный нрав холод на ложе привел,

Не было рядом со мной никого, даже редкого друга,

10 Кто бы участьем своим дружбы принес бы залог.

Ты лишь одна к пришлецу, чтоб утешить в печали, явилась,

С пищей целебной не раз ты приходила, щедра,

Взвар и дробленый ячмень ты мешала в кипящей похлебке,

Корни, соки, плоды и благовонья несла.

Я недостатка не знал в плодах, что крупны и зернисты,

Чья унимает кора, Барбара милая, жар,

Я недостатка не знал в цыплятах, козлятине, туке, —

Все неустанно несла ты, на труды не скупясь.

Ты согревала меня, свои разные мази втирая,

20 И возвращалась ко мне, Барбара милая, жизнь.

С разной травою меня ты не раз подвергала купаньям,

Ибо отнюдь не чужда тайн динамедии ты.