Скрежет проносится слева. Ну же, думай! Как выжить? Спрятаться? Найти приманку для отвлечения? Залезть на дерево? Что? Что поможет тебе выжить? Мысли так сильно кричат в голове, что я не замечаю, как земля уходит из-под ног. Я застываю у глубокого оврага. Дальше бежать некуда. Ты в ловушке. Рычание за спиной объявляет о приближающемся конце. Мечусь на краю. Пытаюсь найти выход, но его нет. Бежать обратно в лес – самоубийство. Спрыгнуть вниз – тоже. Хотя тогда я разобьюсь о скалы, а не пойду на корм тварям. Но если я это сделаю, Блэквуд погибнет вместе со мной. Сейчас он беспомощен как никогда. Его жизнь буквально в моих руках. Я не могу так поступить с ним. Не могу эгоистично бросить. Нет, я должна бороться. Рычание наполняет воздух. Из-за стволов показываются три здоровенных морды. Глаза блестят от крови, пасти раскрыты в оскале. Давайте, подходите ближе. Я больше не боюсь. Теперь я знаю, что нужно делать. Покрученные лапы скользят по мерзлой земле. Нужно подпустить их ближе. Когти разрезают воздух. Ближе. Лапы отрываются от земли. Еще ближе. Зубы устремляются в мою сторону. Рычание ударяет в лицо и… Сейчас! Падаю на землю, чувствую, как вой проносится над головой.

Пролетает, перекатывается через край и исчезает на дне ущелья. Господи, у меня получилось! Я от них избавилась. Перекачиваюсь на спину. В груди будто заводной механизм, а не сердце. Его стук отдается импульсом по всему телу. Чувствую, как тело расслабляется. Так хорошо, просто лежать и ни о чем не думать. Ни о чем… Складываю руки на груди и нащупываю маленький бугорок во внутреннем кармане. О нет! Что я делаю? Нет времени отдыхать! Нужно помочь Блэквуду! Вскакиваю на ноги и снова бегу. Быстрее! Каждая секунда ножом впивается в грудную клетку. Стараюсь отыскать дорогу обратно, но в кромешной темноте это кажется просто нереальным. Откуда мы пришли, с юга или с запада? Как я здесь вообще оказалась?

Темнота сгущается все сильнее, будто назло мне и моему грохочущему сердцу. Где же этот утес? Этот или может тот? Пытаюсь вспомнить, что было возле него, но не могу. Бога ради, да кто может запоминать в такой ситуации? Подбегаю к одному утесу. Нет, не тот. Тот был в два раза меньше. Где же он? Чувствую, как начинают дрожать колени. Ты сможешь. Просто подумай. Вспомни, что было рядом. Что было… Камни! Рядом с утесом была груда валунов! Точно. Бегу так быстро, как только позволяют изнеможенные мышцы. Господи, только бы успеть. Вот! Куча валунов, а за ней утес. Это то самое место. Карабкаюсь наверх на одном дыхании. Кажется, это был мой последний запас энергии. Руки дрожат, горло будто жидким азотом выжжено, но я все же добираюсь наверх.

– Блэквуд? У меня получилось… я…

Язык проваливается в ноги. Я была права. Это верное место. Вот только то, что я вижу наверху, ломает все мои усилия на кусочки. Блэквуд лежит на земле, голова откинута. Глаза уставились в небо. Господи, он белый как полотно. Губы потрескались до крови. Он почти не дышит, но видит. Он еще в сознании, стало быть, не все потеряно! Закачиваю его рукав и вгоняю иглу в тоненькую синюю ленту. Пальцы дрожат. Все дрожит. Зажимаю их второй рукой, заставляя насильно сжать шприц. Последняя алая капля испаряется из пробирки. Сейчас все закончится. Тебе станет лучше. Всего несколько секунд… Но ни пара секунд, ни минута ничего не меняют. Глаза по-прежнему уставились в одну точку. Ну, давай! Дыши! Встряхиваю его за плечи. Ты должен бороться! Просто дыши, хватайся за воздух, будто он осязаемый. У нас получилось. Лекарство у нас! Мы не можем сдаться сейчас. Все еще не кончено, слышишь? Но он не слышит, кажется, он даже не замечает меня.

Чувствую, как щеки мокреют. Хватаюсь его за плечи и трясу, будто это поможет привести его в сознание. Будто встряхнув его, я вдохну в него жизнь. Руки дрожат, ноги. Все мое тело словно бьет в ознобе. Паника просачивается в вены. Может, инъекция действует не так быстро? Может, нужно время? Откуда мне знать! Я никогда раньше не делала подобного. Золотые глаза уставились в небо. В них нет ни капли страха. Потому что весь страх жадно втянула в себя я. Они смирились со своей участью, а я нет. Набираю полные легкие, приливаю к его губам. Вдох, выдох. Ты не умрешь у меня на глазах. Как хочешь, только не так. Вдох, выдох. Ты выживешь, слышишь? Делаю искусственное дыхание, пока Блэквуд не останавливает меня. Губы стиснулись, дыхание стихло, но не оттого, что ему стало лучше, а потому что он больше не пытается. Я встряхиваю его за плечи. Как ты можешь! Борись! Если не для себя, то хотя бы для меня! Но он не слышит, не понимает и не дышит. Он не дышит! Нет! Последний вдох, золотые глаза закрываются, а вместе с ними останавливается и мое сердце.

Нечем дышать. Весь воздух словно испарился. Неужели это конец? Вот такой финал уготовила нам судьба после всего, через что мы прошли? Мы выстояли против армии тварей, нападения падших, прошли ад и пламя, чтоб ты умер от того, что убивало тебя каждый день? От твоей никчемной сангморы? Так ты отплачиваешь мне за все мои страдания? Ты не можешь просто так уйти. Не можешь бросить Кристиана, Мирилин. Ты нужен им, нужен мне. Так сильно нужен.

Опускаюсь на землю. Чувство беспомощности ломает кости. Я сделала все, что могла. Остается только ждать. Две минуты, три – режут меня на кусочки, словно ножи. Каждая отрезает кусок побольше. Слезы не перестают омывать выпекшие участки кожи, которые когда-то были щеками. А в голове звучит одно единственное слово: «Пожалуйста». Господи. Закрываю лицо руками. Никогда не думала, что буду об этом просить, но сделай так, чтоб он очнулся. Пожалуйста. Я просто хочу, чтоб он очнулся. Он не может умереть. Все, чего я хочу, чтоб Блэквуд оказался жив! Сквозь всхлипывание доносится приглушенный хрип. Убираю ладони и прислушиваюсь. Может, я просто схожу с ума? Да нет же! Это дыхание, слабое, но все же дыхание. Он жив! Господи! Прилив радости отдается почти болью в груди. Весь тот воздух, который я потеряла, нахлынул волной, рискуя задушить меня. Блэквуд жив! Не верю своим глазам. Я спасла его! Он открывает глаза и замечает меня. Не могу сдержать эмоции. Бросаюсь к нему и сжимаю со всей оставшейся силой. В ответ только хрип.

– Извини, – отстраняюсь.

После удара отчаяния облечение бьет по груди еще сильнее. Но это не та боль, которая толкает на самоубийство. Это боль приятная, боль радости, боль облегчения. Его грудная клетка легко вздрагивает. Он втягивает в себя воздух, слабо, осторожно, словно впервые пробуя его на вкус.

– Ты уронила… пробирку.

Вытираю щеки и улыбаюсь. Горло так и распирает от смеха. Это точно он.

– Почему ты плачешь?

– От радости.

– Разве радость – это не приятное чувство?

– Приятное, очень.

– Тогда почему оно заставляет тебя плакать?

А ведь правда. Слезы радости, что за выражение. Радость должна окрылять, но никак не выкручивать тебя наизнанку от рыдания. Тогда почему так сложно остановиться?

– Просто заткнись и поднимайся.

* * *

Сегодня произошло что-то необычное и из ряда вон выходящее. Я спасла чью-то жизнь. Не дала человеческой душе затухнуть под гнетом обстоятельств. Надо же. Никогда не думала, что это такое приятное чувство – чувство бескорыстия. Ведь можно жить, думая не только о себе, и хуже от этого не становится.