Блэквуд совсем слаб. Мне приходится тащить его всю дорогу, хоть он и сопротивляется. Но это все ничего. Главное, что он жив и я не одна. Я больше ни за что не останусь одна. Не знаю, где мы оказались, но это явно не живой лес. Темнота достигает максимальной густоты. О том, чтоб идти дальше, не может идти и речи. Я сама еле ноги волоку. А значит, нужно найти место для ночлега. К счастью, долго искать не приходится. Недалеко от утеса мы находим пещеру. Конечно, внутри темно, пахнет плесенью и места едва ли хватает для двоих, но это лучшее, что можно найти в нынешних обстоятельствах. Затаскиваю Блэквуда внутрь. Он такой холодный. Куртка насквозь промокла. Скидываю сумку и смотрю, что есть внутри. Фляжка, кинжал Уилла, ракетница, моховое одеяло, пару накидок. Негусто. Жаль, спальников у падших не оказалось. Сейчас они бы нам пригодились. Расстилаю плед и накидки на земле. Сумку, колчан и лук оставляю в углу. Усаживаю Блэквуда на плед и принимаюсь расстегивать куртку, но он сопротивляется.

– Я сам…

Поверить не могу. Он еле на ногах стоит и все равно отказывается от помощи. Будто приняв помощь, он покажет свою слабость. Сложно сказать, но одно я поняла точно – Блэквуд ненавидит чувствовать себя слабым.

– Хорошо, я принесу воды.

Хватаю фляжку и ныряю в проход между скалами. Рядом шуршит река. Может, еды у нас немного, зато от жажды не умрем. Если учесть встречу с моровами, становится ясно, что живой лес далеко позади, стало быть, нужно быть начеку. Прислушиваюсь, но кроме течения ничего не слышу. Это хорошо. Я слишком устала, чтоб бежать. Когда возвращаюсь, Блэквуд уже лежит в углу, накидка натянута до подбородка. Он до сих пор бледный. Похоже, его знобит. Решаю развести огонь. Стены пещеры все равно не выпустят свет наружу. Подбираю камень побольше, достаю нож, когда вспоминаю, что прихватила из палаты фармакопеев огниво. Вот это ценная находка! Достаю его из кармана и развожу огонь под пыльным взглядом Блэквуда. Не знаю, о чем он думает. По его лицу никогда не возможно что-либо прочесть. Живот предательски урчит. Ах да! Я же прихватила кое-что с палаты! Нахожу кусочек ткани на дне сумки и разворачиваю. Чувствую на себе взгляд Блэквуда.

– Подумала, нам это нужнее.

Зачем я оправдываюсь? Его-то нарушение моральных норм вряд ли волнует. Итак, что у нас тут? Жареная рыба, пюре, ягоды, фрукты. Блэквуду решаю отдать тело рыбы, пюре и фрукты. Он все же чуть не умер сегодня. Себе беру рыбий хвост и ягоды. Дальше придется добывать еду самим. Благо с Блэквудом это будет гораздо проще. Слаживаю еду на сверток и пододвигаю ему. Правда, он и глазом не ведет. Просто отворачивается и делает вид, что спит. До чего сильна человеческая гордость. Неужели он готов умереть, лишь бы ни от кого не зависеть? Нельзя ведь всю жизнь полагаться только на себя. Да и глупо отказываться от помощи, преподнесенной тебе на блюдечке. Ну и ладно. Захочет – знает, где взять. Уничтожаю свои запасы меньше чем за пять минут и устало откидываюсь на спину. Как хорошо. Что может быть лучше сытного ужина, да еще и приготовленного кем-то другим? К сожалению, на Другой стороне редко выпадает возможность так себя побаловать. Поэтому когда эти редкие моменты случаются, нужно наслаждаться ими сполна. В конце концов, все не так плохо. Вода у нас в запасе. Еду добудем. Все бы ничего, если не тот факт, что у нас больше не осталось пробирок. Последнюю я чудом вырвала из лап моровов. А это значит…

– Как часто тебе нужна инъекция?

– Единожды в три дня.

Минутку. Вчера я тайком пронесла ему шприц в катакомбы. Если бы он сделал инъекцию вчера, то у него просто не мог случиться приступ так скоро. Значит… он им не воспользовался. Черт возьми. Его гордости нет предела. Да она выше стены между Нашей и Другой стороной. Это значит, что у нас есть всего три дня, чтоб добраться до границы. Возможно ли это за такой короткий период? Очень на это надеюсь. Закончив с ужином, ложусь спать. Костер решаю оставить. Внутри и так сыро, к тому же моровы вряд ли его заметят. Стоит только принять горизонтальное положение, как мышцы растягиваются, будто резиновые. Только сейчас понимаю, как сильно устала.

Сегодня я поняла одну важную вещь. В момент, когда изо рта Блэквуда вырвался последний вздох, я поняла, чего боюсь больше всего – остаться одна. Я всегда любила разделить компанию с собой, но это было раньше. Когда не приходилось бороться за жизнь и засыпать, боясь не проснуться. Как же это было давно. Теперь я больше не позволю ему оставить меня одну ни на минуту. Блэквуд ложится лицом к стене. На секунду у меня возникает желание пожелать ему спокойной ночи, но я его отгоняю. Слишком сентиментально. Вряд ли он ответит.

– Спокойной ночи, – поворачиваюсь на звук голоса. Он будто почувствовал мои мысли.

– Спокойной ночи.

Поворачиваюсь на бок. Надо же. Так долго искала к нему подход, а всего-то нужно было довести до полусмерти. Хотя усталость ломит кости, спать не получается. С головы никак не выходит мысль о границе. Три дня, достаточно ли это? Как далеко мы от границы сейчас? И найдет ли Блэквуд дорогу? Я ведь уничтожила озеро. Лед треснул. Теперь придется идти в обход. А вдруг это займет в два или три раза больше времени? Ведь если мы не успеем добраться до врат, тогда он умрет. На этот раз окончательно. И откуда в моей голове столько места для всех этих мыслей? Она ведь должна раскалываться от усталости. А я все не могу перестать думать.

Переворачиваюсь на другую сторону и натыкаюсь на лицо Блэквуда. Неужели он наблюдал за мной все это время? От неожиданности забываю, о чем думала. Все мысли разлетелись, словно стая перепуганных голубей, стоило мне только увидеть эти хищные глаза. Большие, томные, цвета раскаленного золота. При желании они могли бы убить наповал каждого, кто осмелился в них взглянуть. Всегда, только не сегодня. Сегодня в них нет ни капли яда. Только спокойствие и усталость. Странно. Впервые за все время он не смотрит на меня как на кусок грязи, и от этого мне не по себе. Может, потому что он открыто меня разглядывает? И не просто разглядывает, изучает. Скользит по контурам глаз, обводит линию губ, спускаясь по подбородку. Будто впервые меня увидел.

Чувствую, как неловкость стекает по щекам, но глаз не опускаю. Иногда, когда я на него смотрю, мне становится страшно, но не сейчас. Потому что сейчас я не вижу Верховного Жреца, а вижу обычного парня, со своими проблемами и секретами на дне сундука. Только сейчас, когда каменная маска спала, замечаю, что его черты на самом деле не грубые, а вполне мягкие и правильные. Только шрамы выделяются на фоне кожи. В других обстоятельствах его вполне можно было бы назвать симпатичными. Если бы он только не прятал их постоянно под слоем окаменелой злобы. Словно впервые вижу его настоящего. Без масок, образов и стен. И от этого внутри поднимается необъяснимая волна дрожи. Вдруг он делает то, чего я никак не ожидала, протягивает руку к моей щеке. Медленно, осторожно, с опаской, словно я могу вскрикнуть и убежать. И в этот короткий миг, пока его пальцы преодолевают расстояние до моей кожи, мир останавливается. Сердце замолкает, дыхание замирает, как и я. Пальцы касаются щеки, убирают прядь волос за ухо. Движение такое нежное. Ко мне никто никогда так не прикасался. Так, словно я – целый мир. Странно, непривычно, даже дико, будто кобра обвила твою шею, а ты лежишь и ждешь, укусит или нет. Но она не кусает, изучает. Всматривается в каждую складочку твоего лица, словно хочет узнать его получше.