Я оставил много сообщений Кроуфорду, с которым не разговаривал дней десять, но он даже не потрудился мне перезвонить. Может быть, он потерял интерес к моему делу. А возможно, предпочел окончательно перевернуть эту страницу своей жизни, потрясенный кончиной своего самого старого друга.

Я чувствовал себя несчастным, лишенным цели. Сейчас наши розыски застряли на мертвой точке, что вгоняло меня в полнейшую депрессию. Я даже не притронулся к сценарию Катберта. Положенный на письменный стол, этот сценарий, казалось, дразнил меня всякий раз, как я опускал взгляд. Вот уже больше трех недель, как я не брал в руки эти записи. Что произойдет в тот день, когда понадобится наконец представить эту работу на студию согласно условиям контракта? Но даже неизбежное приближение срока на самом деле больше не имело для меня никакого значения. Я должен буду вернуть деньги, которые уже потратил, и, вероятно, потратить несколько сотен тысяч долларов на судебный процесс… Катберт порвет со мной, заменив более «приемлемым» автором. Честно говоря, это последнее было единственным, что немного огорчало меня. Катберт был верным другом: он всегда был на моей стороне, даже в самые трудные времена и, в частности, во время моего пятилетнего перехода через пустыню.

* * *

Я уже три дня не открывал дверь своего дома, когда Мариса пришла ко мне ранним утром, нагруженная блюдами, которые присоединятся в морозильной камере к горам других продуктов, к которым я даже не притронулся. Я самым жалким образом валялся на тахте, смотря по кабельному каналу повторный показ «Марни» Альфреда Хичкока.

Крупным планом желтая дамская сумочка. В коридор отеля поднимается таинственная брюнетка. Следующий кадр – ванная комната. Под скрипки Бернарда Херрмана Типпи Хедрен обесцвечивает себе волосы в умывальнике: изменение для женщины, которая только что похитила 10 000 долларов и рассчитывает провернуть новую аферу в другом государстве. Я всегда обожал этот фильм, даже изруганный поносителями Хичкока, упрекавшими его за беспорядочный психоанализ и демонстративные спецэффекты. Или детская травма персонажа нашла во мне отклик? Я предпочитал думать, что интерес, который я испытываю к этому фильму, – чисто кинематографический.

– В доме пахнет затхлостью, – пожаловалась Мариса, бросая на меня неодобрительный взгляд. – И вы что, больше не бреетесь?

– Я прочитал статью, где говорится, что женщины считают бородатых мужчин более щедрыми и открытыми к общению.

– Вы говорите глупости, чтобы подразнить меня!

– Уверяю вас, что это правда.

– В журналах пишут то, что нравится их читателям! У вас неопрятный вид. Сомневаюсь, что это понравится мадмуазель Эбби. И кстати, она что, уже уехала?

Я чуть глубже погрузился в тахту и выключил телевизор как раз на эпизоде, когда Типпи Хедрен бросает ключ от ячейки камеры хранения в решетку слива.

– Нет, она проводит время у подруги в Венеции.

– Во всяком случае, тогда она выглядела счастливой, что сделала вам сюрприз.

– Ради сюрприза…

– Какая удача, что я тогда оказалась здесь! Иначе бедняжка несколько часов проторчала бы перед дверью. Могли бы ей хотя бы ключ дать! Ну вот, у вас здесь целая тонна корреспонденции. Открыть почтовый ящик вам было прямо невмоготу?

– Уверяю тебя, только в последнее время… Спасибо, Мариса, пожалуйста, положите все это на журнальный столик.

– Не люблю я видеть, как вы маетесь без дела. Вы же мне сказали, что у вас есть работа… Антонио был таким же: ждал последней минуты, чтобы сделать свои задания! Я все время только и делала, что ругала его…

Под большой кучей писем я заметил белый конверт, вызвавший у меня любопытство. Вытащив его, я заметил, что это из министерства юстиции, и поспешно открыл его. Внутри была толстая связка документов, сопровождаемая письмом.

Министерство юстиции Соединенных Штатов

Федеральное Бюро расследований

Вашингтон округ Колумбия 20535

22 сентября 1998 г.

Тема: Бадина Элизабет Сьюзан

Уважаемый господин Бадина!

Это письмо направлено в ответ на ваш запрос, адресованный правительству США, в котором вы запрашиваете, ссылаясь на Закон о свободе информации, копии всех документов, справок и досье, касающихся вашей матери – Элизабет Сьюзан Бадина, родившейся в Санта-Барбаре, Калифорния, 2 января 1932 г.

Получите нижеследующую документацию на 78 страницах, результат расследования, проведенного ФБР по делу о «пропаже без вести» упомянутого лица в 1959 г. Качество копий этих документов – лучшее, которым мы располагаем. Причиной трудностей, которые, возможно, будут связаны с чтением, является исключительно состояние исходных документов. Обеспечить лучшее качество копий невозможно.

В то же время мы не можем ни подтвердить, ни опровергнуть факта расследования, даже имевшего место в прошлом, относительно означенного лица или какого-либо члена вашей семьи. Учитывая важность того, чтобы широкая общественность обладала достаточной информацией о деятельности своего правительства, интересы Соединенных Штатов и их граждан требуют, чтобы некоторая информация, касающаяся национальной безопасности и внешних связей, могла быть защищена от любого разглашения.

Примите уверения в наилучших пожеланиях.

«Ни подтвердить, ни опровергнуть факта расследования…» Ошеломленный, я был способен видеть в этой административной формулировке только доказательство того, что моя мать находилась под наблюдением ФБР. Ради шутки попросите кого-нибудь не думать о летающих слонах, и первым, что он увидит у себя в голове, станут резвящиеся толстокожие гиганты! Это письмо уничтожало всякую надежду заполучить официальный документ, доказывающий участие правительства в нашем деле. Я был ужасно разочарован, но вместе с тем совершенно не удивлен. Накануне Лидекер предупредил меня: «Если и существуют какие-нибудь секреты, никто их не поднесет вам на блюдечке с голубой каемкой». Точнее и не скажешь.

Однако я не стал терять надежды. У меня оставалось досье Федерального Бюро. Просмотрев его, я был охвачен чувством, которое раньше никогда не испытывал. Можно было спорить на что угодно, что в течение последних сорока лет ни один человек не имел доступа к этим страницам. И несмотря на трехнедельное расследование, я все еще с трудом верил, что женщина, жизнь которой была так подробно изложена в досье уголовного дела, та самая, что дала мне жизнь.

Мне понадобилось два часа, чтобы подробно изучить все присланные мне документы. На трех десятках листов бумаги были собраны статьи из печатных изданий, вышедшие между 28 января и 8 марта 1959 года. Добрая половина из них была мне незнакома, газеты восточного побережья: «Ивнинг стар», «Таймс-геральд», «Вашингтон стар», «Нью-Йорк дейли миррор»… Из этих статей я не узнал ничего действительно нового, но у них было неоспоримое достоинство: они подтвердили ту хронологию, которую я установил в библиотеке.