этом. Тогда Клима так и подтрясывало от того, что девушка, которой он хотел обладать, уже почти принадлежала ему. Уже вот-вот… В этом было столько же томительной сладости, сколько получает ребенок, не спеша разворачивая шоколад. И это ощущение до сих пор оставалось где-то внутри него.

Теперь Клим предчувствовал почти то же: завтрашний день будет полон только Зиной… Пьесой, которую он для нее пишет… Беззвучными разговорами с ее фотографией… А если Бог даст, то и с ней самой. Живой. От этой мысли у него увлажнялись ладони и в груди щемило так пронзительно, что Клим поневоле вспоминал, что вступил в самый привлекательный для инфаркта возраст.

Пытаясь отвлечься, он с утра привел в порядок все медицинские карты и понемногу побеседовал с каждым из маленьких пациентов. Когда в кабинет вошел Ворон, Клим в который раз испытал прилив неловкости перед мальчишкой, на котором попросту разрядил переполнившее его возбуждение. Он уже хотел было заговорить об этом и как-нибудь оправдаться, но вдруг заметил, что Ворон то и дело глуповато и счастливо улыбается.

– Что произошло? – напрямик спросил Клим, почувствовав, что мальчишка не прочь поделиться.

Тот разулыбался уже в открытую, и тонкие ободки его ушей ярко засветились на солнце.

– Они опять пришли, – стараясь не выдать своего ликования, сообщил Ворон.

– Зина?! – вырвалось у Клима.

Мальчишка посмотрел на него понимающе и сказал, голосом выразив сожаление:

– Да не… Ее там нет. Только девчонка с пацаном. Ну, Тоня.

– Я понял, – перебил Клим и, не скрывая удивления, спросил: – Они вдвоем пришли?

– Ну… Они там, в коридоре.

Быстро поднявшись, Клим машинально поправил волосы и распахнул дверь:

– Вот так сюрприз, – в замешательстве оглядев детей, протянул он. – Заходите. Или вы не ко мне?

– К вам, – серьезно сказала Тоня, настороженно, как незнакомого, рассматривая его.

Жоржик выскочил откуда-то сбоку и, дернув Клима за руку, улыбнулся во весь рот:

– Здрасьте! Спорим, вы нас не ждали!

– Ты уже выиграл, – признался Клим. – Да проходите же… Я сейчас освобожусь.

Секунду поколебавшись, он указал на свой заветный диванчик:

– Располагайтесь… Ворон, ты не против, если мы потом поговорим?

– Да не, – старательно не обращая внимания на Тоню, согласился мальчик и вежливо добавил: – Как вам удобнее…

Клим насмешливо поддел его:

– Мне удобнее дома в кресле. Ты никуда не исчезай, я только переговорю с ребятами и сразу к тебе, договорились?

Потупившись, как скромный ученик, Ворон встал и скованной походкой направился к двери. Но Жоржик неожиданно бросился за ним следом:

– Эй, Ворон, ты же мне фокус с ножичком обещал показать!

– С каким еще ножичком? – грозно спросил Клим. – Ты что, порядков наших не знаешь?

– Да это мой, мой! – закричал Жоржик, чуть ли не прикрывая собой Ворона, которому и до плеча-то не дорос. – Это я с собой взял.

– Ну ладно, только осторожнее, – разрешил Клим, пребывавший по случаю отпуска в благодушном настроении.

И шепотом добавил, когда они уже открыли дверь:

– Не попадитесь там!

Хмыкнув, Ворон кивнул, а Жоржик стукнул себя по груди и приложил к губам указательный палец. Клим улыбнулся сразу обоим и с некоторым страхом обернулся к Тоне, которая продолжала буравить его взглядом.

– Может, чего-нибудь хочешь? – спросил он с надеждой. – Попить? Поесть?

– Я не беспризорная, – отрезала девочка. – Меня дома кормят.

Клим покорно согласился:

– Ну, конечно, я и не сомневался. У тебя хорошая мама.

– Она вам нравится? – требовательно спросила Тоня.

Ее волнение выдавало лишь то, что она то и дело отбрасывала со лба челку. Но в целом ее самообладанию могли бы позавидовать спартанские мальчики. Решив не поддаваться на ее провокационные выпады, Клим спокойно ответил:

– Конечно, она мне нравится.

– Очень?

– А что, по-твоему, значит очень?

Нисколько не сконфузившись, Тоня задала очередной вопрос:

– Вы ведь в нее влюбились?

«Да, – ответил Клим про себя. – Я влюбился…»

Он молча смотрел на нее и ждал продолжения, и тогда девочка впервые дала волю раздражению:

– Ну что вы молчите? Боитесь, что я папе скажу? Так не бойтесь. Я не собираюсь вас выдавать. Это мне нужно знать. Самой.

– Да, – поглядев в окно, сказал Клим.

Она растерянно переспросила:

– Что да?

– Я люблю ее. Твою маму.

Тоня вскочила с дивана, будто ее ужалили, и пронзительно вскрикнула:

– Зачем вам это надо? Вы ведь женаты! И у нас семья… Оставьте ее в покое!

Даже не улыбнувшись над тем, как она вдруг заговорила, Клим негромко сказал:

– Я не могу.

– Не можете?

– Не могу. Я не должен тебе этого говорить, но раз уж ты хочешь понять… Я только и думаю, когда увижу ее в следующий раз.

– Вы с ней… Вы с ней… – девочка захлебнулась словами и в отчаянии сжала кулачки.

Клим предупреждающе вскинул руку:

– Нет-нет! Если ты об этом… То можешь мне поверить: ничего не было.

«Ну, почти ничего», – сделал он про себя оговорку. Несколько секунд она продолжала так же мрачно разглядывать его, потом снова села в уголок дивана:

– Зачем же вам ее видеть?

– Я же говорил тебе: я просто не могу. Не могу ее не видеть. Не слышать ее голоса, ее смеха. Не следить за ней взглядом. Не восхищаться…

Насупившись, Тоня сердито спросила:

– Значит, так любят?

– Я – так, – кивнул Клим. – Может, у кого-то это проявляется по-другому. Считается, что человек может даже убить из любви… Но я не назвал бы это любовью.

Еще немного помолчав, она подняла испуганные глаза:

– Вы хотите забрать маму у нас?

– Нет, – сразу же ответил он. – Не у вас… Но у вашего отца – да. Я хочу забрать ее у него.

– Но он ведь ее тоже любит! – воскликнула девочка и вся покраснела от негодования и беспомощности.

Клим со вздохом признался:

– Как же мне трудно говорить с тобой об этом… Я не знаю, как это объяснить! Мне ничего не известно о его… чувствах. И даже об ее. Я знаю только, что не могу без нее жить… Каким бы старомодным тебе это ни казалось.

Девочка пожала плечами:

– Почему старомодным? Правда, у нас в классе многие считают, что их родители уже устарели для… Ну, для любви… Но я так не думаю. У нас даже бабушка два года назад замуж собиралась.

– И что же? – заинтересовался Клим.

– Ничего не вышло, – вздохнула Тоня. – Он хотел, чтоб она с работы ушла. У него огород там, хозяйство… А наша бабуля без своего дворца просто жить не может!

– А ты его не любишь?

Она холодно отрезала:

– А что мне там делать? Папа меня только в одном спектакле выпускает… И то без слов.