Публика взорвалась аплодисментами, а кто-то принялся скандировать:«По-ка-жи им, Зад-ни-ца!»

Кто-то захохотал, кто-то при этом нахмурился (в первуюочередь, конечно, мэр – главный блюститель порядка и этических норм), сам жеЗадница и ухом не повел. На губищах у него блуждала еле уловимая, таинственнаяухмылка, в то время как насупившийся мэр повязывал ему салфетку вокруг шеи иубеждал вполголоса не обращать внимания на идиотов, дыша при этом пивнымперегаром.

Настоящую же бурю аплодисментов вызвало появление последнегоучастника, легендарного обжоры Билла Трейвиса. Рост его превышал шесть футовпять дюймов, при этом он был худой как щепка. В поселке любили добродушного,общительного механика с автозаправки «Амоко», что возле железнодорожнойстанции.

Всем до одного было известно, что чемпионат Гретны по поеданиюпирогов значил, по крайней мере для Билла Трейвиса, гораздо больше, нежеливозможность получить лишние пять долларов в качестве приза. Были тому двепричины. Во-первых, очень многие заезжали на бензоколонку поздравить Билла спобедой и заодно заправить бак, так что примерно месяц после соревнованиябизнес шел великолепно. Люди пользовались случаем, чтобы не только заправиться,но и сменить масло, накачать шины, купить кое-что из запчастей или же простопопить «кока-колы», пивка или кофейку, болтая с Биллом, пока он осматривал илиремонтировал их тачки. Тем более, что Билл поболтать был всегда не прочь,потому-то его все в Гретне и любили. Неизвестно, выплачивал ли ему ДжерриМейлинг, хозяин бензоколонки, премии за победу на конкурсе или же ограничивалсяприбавкой к зарплате. Как бы то ни было, с заработками у Билла Трейвиса быловсе в порядке: вскоре после своей первой победы он купил прелестный двухэтажныйкоттедж на Саббатус-роуд, тут же прозванный неким остроумцем «домом,построенным на пирожках». Вероятно, было в этом некоторое преувеличение, но тутмы подходим ко второму обстоятельству, вследствие которого победа на«пирожковом чемпионате» так много значила для Билла Трейвиса.

Для Гретны и окрестностей он был, безусловно, событием номеродин: для большинства забавным развлечением, но для многих еще и способомзаработать (или же спустить) большие деньги. Дело в том, что на конкурсесуществовал своего рода тотализатор, почти как на бегах. Шансы претендентов напобеду горячо обсуждались, о каждом из них (главным образом, об их аппетите)наводили справки через родственников и знакомых, «спортивные снаряды» – а оникаждый год были разные – имели свою классификацию: так, яблочный пирог считался«тяжелым», а абрикосовый почему-то «легким», хотя съевший три-четыреабрикосовых пирога обрекал себя на несколько дней строгой диеты и бега трусцой.Брусничный пирог, избранный в тот год, слыл «золотой серединой» и, разумеется,игроки заранее старались разузнать, кто из претендентов питает слабость кбруснике, а кто ее терпеть не может.

Наконец, все, какие только можно, сведения о кандидатах былисобраны, тщательнейшим образом проанализированы, и ставки сделаны. Точная суммаавтору, конечно, неизвестна, но полагаю, что она составила не меньше тысячи.Вам это, может быть, покажется сущим пустяком, но для крошечного городкапятнадцать лет назад это были громадные деньги.

Поскольку соревнование проходило у всех на глазах и былострого ограничено во времени (десять минут), что по идее исключало всякоежульничество, никто не возражал против того, чтобы и сами претенденты делалиставки, конечно, на самих себя. Билл Трейвис так и поступал. Поскольку он в тотгод был явным фаворитом, то его шансы оценивались как пять к одному, то естьчтобы выиграть, скажем, полсотни, ему следовало поставить на себя двестипятьдесят. Не очень-то хороший расклад, но такова цена успеха, впрочем, в своейпобеде он не сомневался. Под гром аплодисментов, сияя белозубой улыбкой,вскочил он на помост, как только мэр объявил в микрофон:

– А теперь несравненный чемпион Гретны, великий БиллТрейвис!!!

– У-у-ух! – в один голос выдохнула публика.

– Сколько на этот раз осилишь, Билл? – кричал кто-то.

– Уж наверняка не меньше десятка, – отвечали ему.

– Эй, Билли, не подведи меня! Я на тебя поставил двадцатьбаксов!

– Оставь мне хоть кусочек, Билл! Хоть попробовать!

С деланной скромностью кивая и улыбаясь публике, БиллТрейвис позволил мэру повязать себя салфеткой, после чего занял место у правогокрая стола, там, где во время соревнования будет находиться мэр Шарбонно.Справа налево участники расположились таким образом: Билл Трейвис, ДэвидХоган-Задница, Боб Кормер, директор школы Джон Уиггинс, Кэлвин Спайер. Затеммэр Шарбонно представил Сильвию Додж, президента Женского общества Гретны,вероятно, со времен открытия Америки, без которой конкурс пожирателей пироговбыл также немыслим, как и без многолетнего чемпиона Билла Трейвиса: она личноинспектировала пекарню и была ответственной за качество каждого пирожка, причемпроцесс проверки включал и контрольное взвешивание на аптекарских весах.

Сильвия, по-королевски улыбаясь толпе, произнесла краткуюречь насчет того, как счастлива она, что столько людей собрались отдать даньпамяти первым поселенцам, отцам-основателям нашей великой страны, достойныминаследниками и продолжателями дела которых являются республиканцы во главе смэром Шарбонно («Не забудьте вновь проголосовать за него на предстоящих вноябре выборах», – призвала она) на местном уровне, а на общенациональном – сРичардом Никсоном, подхватившим факел свободы из рук «нашего горячо любимогогенерала». После этих слов в громадном брюхе Кэлвина Спайера громко заурчало.Все знали, что Кэлвин был, во-первых, демократом, а во-вторых, католиком, что вглазах Сильвии Додж приравнивалось к смертному греху. Она одновременносмутилась, выдавила жалкую улыбку и покрылась пятнами гнева, после чегообратилась к «присутствующей на этом торжестве нашей славной молодежи» спризывом «достойно нести звездно-полосатый стяг», быть патриотами своей страныи всегда помнить, что курение – мерзкая, вредная привычка, от которой бываетрак. «Славная молодежь», которая какие-нибудь восемь лет спустя проявит свойпатриотизм демонстрациями против войны во Вьетнаме, а курить будет в основномне «Кэмел» или «Мальборо», а марихуану и гашиш, слушала леди Додж безэнтузиазма, с нетерпением ожидая начала потехи.

– Меньше слов, больше дела! – выкрикнул кто-то пододобрительные возгласы остальных. – Пора начинать!

Мэр Шарбонно торжественно вручил Сильвии секундомер иполицейский свисток, чтобы подать сигнал по истечении контрольных десяти минут.

– Готовы? – обратился он к претендентам.

Вся пятерка подтвердила готовность номер один.

– Внимание… – разнесся голос мэра по Главной улице. Онподнял коротенькую толстую руку и тут же резко дал отмашку: – НАЧАЛИ!!!

Пять физиономий одновременно склонились к тарелкам.Послышалось громкое чавканье, напоминающее топот сапог по грязи. Болельщикизаорали, поддерживая своих любимцев, но уже как только претенденты расправилисьс первым пирогом, многие начали понимать, что назревает сенсация.Хоган-Задница, чьи шансы из-за его молодости и неопытности оценивались как одинк семи, жрал, будто одержимый, челюсти его с пулеметным треском сокрушали корку(по правилам необходимо было съесть только верхнюю корку, а нижнюю можнооставить), а когда она исчезла у него во чреве, он издал губами гулкийвсасывающий звук, словно громадный пылесос, и начинка пирога последовала вследза коркой. Секунд через пятнадцать он оторвался от тарелки, весь вымазанныйбрусничной начинкой, тогда как легендарный Билл Трейвис не справился еще и споловиной пирога!