ДЕЛАКРУА: Жюдит, твоя мать погибла в дорожной аварии в Мексике… В АВАРИИ!

ЖЮДИТ: Вранье! Это ты ее убил! И преподнес это как дорожную аварию, как несчастный случай! Там, в Мексике, ты без конца ее изводил, унижал, и во время съемок обращался с ней как с собакой! И этому есть свидетели!

ДЕЛАКРУА: Верно. Я тот еще сукин сын. И я это признаю. Я извожу своих лучших актеров, лишая их всякой защиты и заставляя выкладывать все свое нутро. А ты как думала? Если не будешь трясти актеров, доставать и тормошить их, разве они отдадут тебе лучшее, что имеют в себе? Знала бы ты, сколько в нашем ремесле пустышек, фигляров, начисто лишенных таланта… И все они хотят возглавлять афиши, а сами не готовы на те жертвы и усилия, которых требует профессия! И заметь: я не принуждаю их сниматься в моих фильмах.

ЖЮДИТ: Ты ее убил!

ДЕЛАКРУА: Это был несчастный случай, Жюдит. Я признаю, что вел себя с твоей матерью как последнее дерьмо, что я не должен был разрешать пьяному садиться за руль в ту ночь, я и сам был пьян, да все мы были на бровях… но я ее не убивал.

ЖЮДИТ: Врешь! Ты все врешь! И я тебя заставлю за это заплатить! Я всем расскажу, какая ты мерзкая и гнусная сволочь!

ДЕЛАКРУА: Ни для кого не секрет, что на съемочной площадке я был тираном. Но твою мать я пальцем не тронул. Это она однажды залепила мне пощечину, когда я ее достал. Я не то что не убивал ее – я ее любил…

ЖЮДИТ: Замолчи!

ДЕЛАКРУА: Я любил ее до безумия, Жюдит! Это правда! Я знал, что она может стать великой актрисой, величайшей, но для этого надо было заставить ее вывернуть наизнанку все нутро, а этот процесс порой очень болезнен.

ЖЮДИТ: Не старайся понапрасну! Вы тогда накачали меня наркотиком, ты и твои друзья. Что вы со мной потом сделали?

ДЕЛАКРУА: Хочешь поговорить о том ужине? О твоем поведении? Ясно, что ты была под кайфом. Но это я должен задать тебе вопрос: чего ты тогда наглоталась?

ЖЮДИТ: Это вы мне что-то подмешали! Я все рассказала в полиции! Они проведут расследование и откроют, что на самом деле произошло с моей матерью!

ДЕЛАКРУА: Я только что показал тебе кадры съемки, Жюдит. Ты все видела, ты все слышала: это был несчастный случай…

ЖЮДИТ: Эти кадры – просто трюк, монтаж!

ДЕЛАКРУА: Нет, меня тогда оправдали. Да и столько времени прошло…

ЖЮДИТ: Судьи были в доле, как и все остальные! Это заговор, махинация!

Она выбегает из дома и мчится по аллее. Делакруа бежит за ней, не прекращая съемки. Изображение прыгает, то теряет, то восстанавливает резкость… Жюдит вихрем мчится по вестибюлю и сбегает по ступеням крыльца. Камера, держа ее в кадре, тоже покидает здание; на заднем плане появляется темный лес, накрытый ночной темнотой. Жюдит бежит по гравийной дорожке, огибает свою машину, открывает дверцу и на миг застывает, глядя на Делакруа в свете фонаря над крыльцом. Через секунду она садится за руль, зажигает фары и трогается с места. Слышен визг покрышек по гравию. Делакруа возвращает изображение чуть назад и делает стоп-кадр лица Жюдит, когда она смотрит на него, стоя возле открытой дверцы.

Лицо ее абсолютно ничего не выражает.

* * *

Делакруа снова зажег свет в просмотровом зале.

– Вот так.

Сервас глубоко вздохнул. В зале стояла мертвая тишина. Экран погас. Все эти кадры были отсняты вживую, все изображения казались такими реальными, что Сервасу почудилось, что он подсматривает за событиями, происходящими на экране. Но в конечном итоге, несмотря на все социальные сети и информационные каналы, человечество все-таки не превратилось в мир сторонних наблюдателей, цензоров и судей, всегда готовых выступить в роли народного трибунала и проводить все свое время, подсматривая за жизнью других.

– Чтобы уж до конца все прояснить, я не трогал Жюдит Янсен и не проявлял к ней никакой агрессии. Но я с вами согласен: вокруг «Орфея» и других моих фильмов происходят странные вещи, которые я не понимаю, так же, как и вы. Я узнал, что продюсер «Орфея», мой друг Кеннет Цорн, покончил с собой на прошлой неделе. Что Маттиас Ложье, художник моих фильмов, скончался в медицинском центре неподалеку отсюда и что, несмотря на то что он страдал раком в последней стадии, жандармы расценили его смерть как подозрительную и явились меня допрашивать. И потом, есть эта девушка, Жюдит, которая обвиняет меня в смерти матери, есть ваш погибший коллега, есть смерти Стана дю Вельца и Флорана Кювелье, которые работали над фильмами вместе со мной… Это не могут быть простые совпадения, майор.

– Как это понимать: «расценили смерть как подозрительную»? – насторожился Сервас. – О чем вы говорите?

Делакруа объяснил, что он узнал о смерти Маттиаса Ложье в медицинском центре Арьежа и от жандармов следственной бригады Фуа.

– Можно подумать, что кто-то пытается вытащить прошлое на поверхность, майор. И что всем, кто занимался съемками «Орфея», угрожает смертельная опасность.

65

Вторник, 28 июня

Кабинет психиатра, напоминающий… кабинет психиатра. Черные стены, песочная обивка мебели, серые шторы. На этажерке со стеклянными полками разложены предметы, которые считаются олицетворением загадок человеческого разума: череп с нарисованными мозговыми извилинами, сова – символ тысячелетней мудрости и познания – и репродукция знаменитой картины Рене Магритта «Вероломство образов».

Сервас подумал, что если здесь чего и не хватает, так это воображения. Все было как-то слишком ожидаемо… Однако, может быть, лучше уж констатировать нехватку воображения у психиатра, чем стремление успокоить посетителя относительно природы и предназначения этого места.

Психиатр оказался высоким угловатым мужчиной лет пятидесяти, одетым в клетчатую рубашку и джинсы. У него было вытянутое лицо, а глаза горели почти ранящим светом, которому никак не соответствовали тихий голос и приветливая улыбка.

Самира и Сервас показали ему заявления Жюдит, где она рассматривает Ронана Лефевра и Делакруа как предполагаемых агрессоров. В TAJ записано, что именно он опрашивал Жюдит после «первого нападения» и что он следил за ней в то время. Доктор Фортюи выслушал их, не сказав ни слова.

– Боюсь, что Жюдит все это выдумала, – спокойно заключил он, когда они закончили свой рассказ.

Наступила тишина.

– Как выдумала? – спросила Самира, подняв бровь.

– С начала и до конца. Эту историю о заговоре против ее матери на съемках «Орфея»… О граффити на стенах туалетов на