смешного человека» Достоевский, кажется, дал положительную формулу «Преступления и наказания». Вспомни Анатоля Франса. Тема, которую Достоевский разработал в романе «Преступление и наказание» вглубь, Анатоль Франс разработал вширь в книге «Боги жаждут».

Родная, я всегда горжусь тем, что тянусь к твоей целостности, чуткости, чистоте.

Я так грущу по дорогим мне чертам твоего лица, так люблю твои правдивые, глубокие, полные света глаза, так томлюсь (прости мне) по смиренной, стыдливой прелести твоего тела… Ко дню 27 сентября мое письмо должно быть с тобой. В нем почти все из того насущного, что мне надо было тебе сказать.

Саня.

Манюше пишу отдельно.

№ 412. Н. В. Ельцина – А. И. Клибанову

II/IX.52 г.

Родной мой, проделав небольшое летнее путешествие, о котором я тебе писала еще от стариков, я снова в Ленинграде. Отдых в этом году был просто неудачен – причина – не только в том, что ничего не было сделано, чтобы как-то развлечься, но во мне самой усталость, не имеющая границ. В ближайшее время, вероятно, уточнится вопрос работы. Старики были рады мне, но каждый год они все ближе и ближе склоняются к земле, перестают видеть, слышать и кажется, что ветер может их поднять и унести. Прочла там несколько удачных книг: Лацис – «Сын рыбака», Репин – «Далекое и близкое», Уинсон – «Жизнь во мгле». Последний роман из жизни физиков. Там много интересного. Очень сложная жизнь ученых за границей, сколько горечи и разочарований. А ведь науке отдана вся жизнь.

Самые смелые уходят вперед, во тьму, открывать неизвестные земли. Группами или в одиночку, они поднимаются к звездам. Это настоящая война, в которой люди становятся в ряды бойцов, без знамен и сражаются без боевых кличей и без героизма.

Дошли ли до тебя посланные книги? Читал ли ты книгу – материалы об Иване Грозном? Понравился ли тебе рассказ Горького – «Первая любовь» – я об нем тебе писала.

Наконец достала сборничек китайского поэта, о котором ты мне когда-то писал – Бо Цзюй – четверостишия. Очень жалею, что не послала их в посылке. Придется, очевидно, слать бандеролью. Я еще сама не успела этот сборник прочесть – но как я рада, что он у меня и что, может быть, дойдет и к тебе.

…Любовь и радость

Где прячутся теперь?

Печаль и плач —

И те от нас ушли.

Для нас сегодня

Один лишь сон ночной

Те десять лет,

Что мы прошли вдвоем.

Клава со мной очень была мила. Только теперь они подготовили посылочку и на днях отправляют. Получил ли ты все посланные посылки? Их было не меньше четырнадцати. Все деньги уходят на продукты и так мало остается на духовную пищу.

Все дни моросит дождь, уныло и серо все кругом. Если бы хоть один луч солнца. Я умею ценить каждую каплю чистой влаги, каждый душистый листик цветка.

Родной мой, как давно от тебя нет известий, и хотя ждать нельзя, но ведь от этого не легче. Может быть, получая посылочки, они были каждый раз приветом и ты чувствовал, как рука укладывала все эти неодушевленные вещи и как сердце посылало тебе много, много нежности. Скоро уже 27-ое сентября. В этот день, как и в прошлые годы, я покупаю цветы себе в вазу. Буду смотреть на них и думать о тебе.

Родной мой, шлю тебе много приветов. Обнимаю крепко. Всегда с тобой.

№ 413. Н. В. Ельцина – А. И. Клибанову

5/X–52 г.

Родной мой, у меня нет ничего нового и страшного, кроме очень дорогих строчек, которые я получила от Сонечки к 27/ΙΧ. Я с ними не расстаюсь. Анализ произведения Достоевского настолько значителен, что ни одного слова нельзя выкинуть. Я была глубоко взволнована и благодарна ей за каждое слово. Все это помешало мне писать тебе, т. к. трудно было собрать мысли, строчки просто не ложились на бумагу. Я хочу перечитать сейчас роман «Преступление и наказание». Со школьных времен его не читала, а сейчас это стало просто необходимо. Кажется, еще в прошлом году перечитывала «Идиота» и «Братьев Карамазовых». От чтения этого я была полна оптимизма. О людях нужно судить по хорошему в них, а не по дурному. Первое всегда есть и надо уметь извлечь и вытянуть его на поверхность, сделать «вещью» для других. Я очень верю в это. Трудно об этом писать. Нужно прийти к человеку, от которого видела на протяжении полутора лет одно зло и очень значительное. Инцидент этот был частностью. Сейчас от него отвернулись многие другие, и это имело бесконечные последствия. Он не понимает, почему он не на высоте, не может оценить свои поступки и не дорожит окружающими людьми. По существу, как кажется ему, он может существовать один. Но это неверно и это порочно и для него, и для окружающих. Как бы он ни был плох, но есть же в каждом человеке хорошее, нужно раскрыть ему это и протянуть руку помощи. Так думаю я.

После отдыха приступила к работе. Все неясности, о которых тебе писала, еще не нашли свое разрешение.

Как хотелось бы знать, получил ли ты все посылки с продуктами, вещами, книгами и табаком. Как хотелось бы знать, как ты себя чувствуешь после немногих летних дней, когда и до тебя добирается тепло и солнце. Как хочется знать, о чем ты думаешь и что у тебя на сердце. Мне трудно писать не потому, что надо собрать в себе самой какие-то чувства, а потому, что живое чувство не укладывается в рамки письма. Мне, недавно, говорил Вовочка, пишите чаще, пишите, что Вы видели, что читали и т. д., но именно так писать я не могу. Я не могу писать тебе эпистолярным стилем. Я всегда живу с тобой и в трудные минуты и тогда, когда жизнь течет обычным путем. Думаю всегда с благодарностью о всех таких счастливых днях нашей жизни и верю, что они еще у нас будут.

Обнимаю тебя горячо. Н.

№ 414. А. И. Клибанов – М. Н. Горлиной

21.Х.52 г.

Родные! Бывает, долго не имеешь от вас вестей, но хоть и грустно, а как-то чувствуешь, что вы здоровы и благополучны и жизнь ваша идет своей установившейся чередой.

Со вчерашнего дня, без всяких внешних тому поводов, мне сердце подсказывает что-то тревожное.