– Хорошо. И о чем же ты строишь теории сегодня?

Моргана усмехнулась и быстро обвела взглядом пустой зал.

– Кое о чем довольно предосудительном, – она понизила голос. – Нимуэ бы этого не одобрила.

А потом Моргана посмотрела на меня, словно совсем забыла, что я тут. И я ее в этом не винила: когда они с Гвен заговаривали о магии, я и сама об этом забывала.

– Не обращайте на меня внимания. – Я отпила из своей чашки. – Я и половины того, о чем вы тут болтаете, не понимаю. Так что и повторить не смогу. Продолжайте свои предосудительные теории.

Моргана покачала головой, посмотрела на Гвен, и я снова исчезла – по крайней мере, для них. Они шептались о возможных вероятностях, о том, как пересечь границы своих сил, как именно они собираются это сделать.

На моей памяти разговоров таких было море. И я не врала Моргане: я вправду не понимала и половины из того, что они обсуждали. Правила и законы магии так же сложны и хрупки, как паутина, и мой разум не справлялся с таким потоком информации. Если бы я принялась объяснять им обеим свои видения, их бы тоже потянуло в сон.

Но вот что я понимала: пусть законы магии хрупки и сложны, но еще их можно использовать себе на пользу. И у Морганы на этот счет было великое множество идей.

Моргана ждет меня в темном замковом коридоре, во взгляде ее – осторожность и неуверенность. Но такое я видела и прежде. Моргана выдавливает из себя улыбку, берет меня под руку и сжимает ее сильнее, чем обычно.

– Что бы сегодня ни случилось… – начинает она, но тут же замолкает, словно не знает, как закончить это предложение.

– Что бы сегодня ни случилось, мы проиграем, – заканчиваю я. – Мы лишимся Артура, и наших жизней, и всего, ради чего Нимуэ трудилась веками. Или потеряем Гвен.

Моргана кивает и смотрит вперед.

– Я ожидала, что она передумает, – произносит она наконец. – Ожидала, что все будет как прежде… мы поругаемся, покричим, но в конце концов помиримся.

– Думаю… думаю, она пыталась. – Я закусываю губу. – Но за последние недели столько всего изменилось… для всех нас. Думаю, она просто забыла, как это делается.

Моргана останавливается, поворачивается ко мне и ловит мой взгляд.

– Элейн, – шепчет она. – Скажи мне, что у нас есть шанс. У всех нас.

У меня сдавливает горло.

– Когда я ткала в прошлый раз, шанс был. Один на дюжину. Луч надежды. Но теперь мы прошли столько вероятностей… битвы не было, дуэли за руку Гвен тоже… и я не видела, чем все закончится. Мне не нужно прясть, чтобы понять: счастливого финала не предвидится. Мы что-то да потеряем.

Моргана кивает и сжимает губы.

– Но я тут думала, – осторожно замечаю я. – О твоих магических теориях. О тех, что вы вечно обсуждали с Гвен… я, правда, понимала не все. Ты способна на многое, Моргана. Но если ты пересечешь границы своей силы….

Я замолкаю, но Моргана меня понимает.

– Это непросто.

– Знаю. Как я и сказала, что бы мы ни делали, что-то мы точно потеряем.

– Артура? Гвен? – спрашивает она.

– Не знаю, – честно отвечаю я. – Но чем больше я об этом думаю, тем больше понимаю, что лучше всего нам отсюда уехать. Я видела будущее. Видела проблеск твоего выбора, который никогда не понимала… но теперь, кажется, поняла. От тебя требуется очень многое – Нимуэ пришла бы в ярость. Эта магия может тебя сломить.

Моргана расправляет плечи, но на ее лице я вижу страх. Она не отводит глаза. И улыбается.

– Пусть попробует, – замечает она. – Что я должна сделать?

32

Солнце заходит, и мы собираемся во дворе: мы с Морганой по обе стороны от Артура, Ланселот – позади нас. Мы стоим в его тени. Лионесская знать уже здесь – во всем своем грязном великолепии окружила короля Леодегранса. Сначала мне показалось, что они выглядят жалко, но теперь от одного взгляда на них по коже бегут мурашки, и мне их не изгнать.

– Ты как, Шалот? – шепчет Ланселот так тихо, его слышу только я.

Он пытается не показывать виду, но я понимаю, что и ему тоже страшно.

Ланселоту прекрасно известно: что бы ни случилось, никто не победит. Если Артур не проиграет, мы потеряем Гвен. И даже если наш с Морганой план сработает… у этого тоже будут последствия.

Рыцари Артура ждут на другой стороне двора, в доспехах, но без шлемов. Не уверена, что именно они видели и слышали прошлой ночью, но они тоже явно испуганы. Они не смотрят на нас. Даже Гавейн, который стоит рядом с братом, положа руку ему на плечо. Сейчас Гарет выглядит куда младше пятнадцати: яркие глаза расширены, рот сжат в тонкую линию.

Меня накрывает виной. Он отправился за нами в поисках приключений, в поисках своей судьбы… а вместо этого мы привели его – всех их – прямо в лапы чудовищ.

Мы останавливаемся, и я помогаю Артуру надеть шлем. Встречаю взгляд Гвен с другой стороны двора. Ее рыжие волосы снова распущены и полны грязи. На веснушчатом лице виднеются красные линии, и я не хочу знать, что это.

Но это не Гвен. Не совсем она. Она уже запечатала свою суть, запечатала все мешающее. Ее любовь к Артуру и ко всем нам. Но на мгновение в ее глазах мелькает что-то, похожее на сожаление.

Сожаление. Не сознание. Потому что как бы стыдно ей ни было, она уже все решила. И это не изменится.

– Она тебя убьет, – сообщаю я Артуру, поправляя его шлем.

Он ловит мой взгляд, и в его синих глазах я вижу лишь уверенность.

– Знаю, – отвечает он. – И мне жаль, что я затащил вас во все это. Я должен был увидеть… должен был услышать.

– Не ты один, – отзываюсь я.

Артур качает головой.

– Нет, не в этом дело. Я ведь понимаю ее. Понимаю все это. Она защищает своего отца. Защищает свою страну. И я не могу ее винить… я не уверен, что поступил бы иначе, если бы у меня был такой шанс.

– Твой отец отправил тебя на Авалон, чтобы защитить. Хотя это было нелегко, – отвечаю я. – Утер виноват во многом, но он никогда бы не принес тебя в жертву ради собственной гордости.

– Но она любит его, – замечает Артур. – А любовь нелогична.

– Артур, – отчаянно шепчет Моргана, – дерись с ней. Пожалуйста.

Он поднимает на нее удивленный взгляд.

– Конечно, я