Ланселот переводит взгляд с Морганы на меня, а потом поворачивается к Артуру.

– Мы подумали, что ты… ну, что у тебя будут с этим проблемы. Потому что… это ведь Гвен.

Артур поднимает забрало.

– С этим у меня проблем нет. В других обстоятельствах я бы никогда… но… либо она, либо вы. Либо она, либо люди, которые последовали за мной в эти пустоши. Либо она, либо Камелот. Весь Альбион. И она сделала свой выбор. Поэтому я сделаю все, что от меня требуется. И если до этого дойдет… я одолею ее.

– Ты убьешь ее, – поправляю я. – Потому что так оно и есть, Артур. Это не камелотская дуэль. Все дело не в поражении. Это сражение насмерть, и она не будет просить о пощаде. Она умрет. Или умрешь ты, и все мы вместе с тобой.

Он дергается, но кивает.

– Я убью ее, – повторяет он, и, несмотря на все это, в его голосе звучит уверенность.

Моргана ловит мой взгляд: ее глаза тоже полны уверенности. Мы надеемся, что до этого не дойдет, но теории – это всего лишь теории. Мы не можем дать ему ложную надежду. Не сейчас, пока ничего не знаем наверняка.

Улыбаюсь и целую его в щеку, а потом опускаю забрало. Моргана обнимает его так крепко, что кажется, сломает ему кости даже через броню. Ланселот опускает руку ему на плечо, но жест этот тоже ужасно личный.

А потом Артур разворачивается и выступает в центр, чтобы сразиться с Гвен.

Поначалу кажется, что они совсем на разных уровнях: Артур в броне, в руках его меч и щит, а на Гвен лишь изорванная ночнушка, да и оружия у нее нет.

Я почти чувствую накрывшее рыцарей облегчение. Они думают, это будет легко. Что все закончится через пару секунд, и мы уже спасены, уже победили.

– Ударь первым, – бормочу я себе под нос. – Ударь сейчас.

Но я прошу от Артура слишком многого. Он просто стоит, расправив плечи, и ждет.

Моргана берет меня за руку и крепко ее сжимает. Я сжимаю ее пальцы в ответ. Мы готовимся.

Облака открывают луну, и нас заливает бледный серебряный свет. В глазах Гвиневры мелькает страх. На мгновение кажется, будто она хочет сбежать. Но мгновение проходит, и она припадает к земле, ее позвоночник проступает сквозь ночнушку. Он двигается – так, словно под ее кожей есть что-то живое. Что-то иное.

Воздух разрывает ее крик, утробный, бешеный. Потом я понимаю: она кричит не одна. Она изменяется не одна. Все лионессцы сбрасывают кожу в свете луны. Но только Гвен звучит так, словно ей страшно.

Я не думала, что Гвен вообще ведом страх, но сейчас вижу в ней лишь его. Не чудовище. Даже когда у нее отрастают острые, как ножи, когти. Даже когда она скалит зубы, и они превращаются в клыки. Но я вижу лишь испуганную девочку.

Девочку, боящуюся Артура.

«Я не хотела, чтобы вы узнали, – сказала она. – Не хотела, чтобы вы увидели меня такой».

Но Артур не отходит от нее, даже когда она начинает рычать. Он не поднимает оружие. Не готовится к атаке. Он просто смотрит на нее так же, как смотрел всегда. Словно она все еще просто Гвен.

И это его первая ошибка. Потому что она больше не просто Гвен.

«Это была я. Но и не я. Я не… не знаю, как это объяснить. Но так оно и есть».

Я тоже не знала, но теперь чуть-чуть понимаю. Я вижу в глазах Гвен бурю: внутри своей головы она больше не одна, там есть существо, которое пытается перехватить контроль. И я замечаю момент, когда она позволяет этому случиться.

Она прыгает быстрее молнии и придавливает Артура к земле: лионессцы приветствуют это смесью воя и радости. Я думаю, что все уже закончилось, и сильнее сжимаю руку Морганы: мои ногти впиваются в ее кожу.

«Давай же», – умоляю я ее, но не чувствую движение. Не чую ароматов жасмина и свеженарезанных апельсинов.

Скашиваю на нее взгляд и понимаю, что она смотрит не на битву, а куда-то выше. На саму луну, полную и яркую. Ланселот обнимает нас сзади, словно это поможет нас защитить.

Но Артур обещал, что будет сражаться, а он всегда держит свое слово. Он сбрасывает Гвен щитом, успевает подняться, а потом она снова бросается на него. Но на этот раз он готов. В его руках сияет меч.

Я частенько наблюдала за дуэлями Гвен и Артура на Авалоне. Они практиковались вместе, чтобы отработать новые движения, и на это всегда было интересно посмотреть: их битвы больше походили на танец, они двигались синхронно, предсказывали действия друг друга.

Эта дуэль на них непохожа. Теперь в их танце нет равновесия и дружественности, а в движениях нет изящества. Есть только отчаяние, и голод, и ярость, и кровь. Так много крови, что я не знаю, где чья. Да и какая разница? Каждый раз, когда один из них наносит удар, каждый раз, когда кто-то получает ранение, я вздрагиваю, вскрикиваю, вцепляюсь в Моргану и Ланселота все сильнее, и они в меня – тоже. Каждый раз, когда Артур и Гвен чувствуют боль, я чувствую ее тоже.

– Моргана, пора, – прошу я. – Пожалуйста.

Она вздрагивает, а потом кивает.

– Приготовься. Ланселот, и держи нас.

– Что? – спрашивает он. – Что вы…

– Доверься мне, – отвечает Моргана.

Выбор сделан. Это не вопрос, не просьба. Это требование, на которое мы согласились давным-давно. Я киваю, и Моргана снова сжимает мою руку, но сейчас она пытается не только успокоить меня. В воздухе разливаются ароматы жасмина и апельсинов, и я чувствую, как меня выпивают. Моргана питается моей магией. Я еле стою на ногах – меня держит только Ланселот. А потом Моргана начинает пить и его тоже. Она вытягивает наши жизни, и небо над нами темнеет. Сначала мне что-то кажется… но потом я понимаю: это происходит на самом деле. Луна уменьшается. Вой жителей Лионесса наполняется болью, и Гвен содрогается, отворачивается от Артура и вскидывает вверх руки. Когти ее снова становятся ногтями, позвоночник выпрямляется, и она становится собой – тяжело дышащей, с выпученными глазами, но все же собой.

Артур подходит к ней – его взгляд тоже дикий. Меч поднят высоко, он готов ударить, готов закончить битву.

– Подожди! – кричит Моргана и отпускает наши с Ланселотом руки.

Рассудок мой не сразу позволяет сосредоточиться на ней, понять, что происходит. В вытянутых руках Морганы сияет серебром сфера размером с ее голову. На нее больно смотреть, но взгляд