Другого способа все выяснить не оставалось.

– Барбара сказала мне, что с тобой кто-то жил.

При этих ее словах он вздрогнул, он не знал, что Барбараздесь появлялась.

– Вот сучка! Откуда она все знает? Ее же здесь не было.

– Она ежедневно забирала почту.

– Да? – Он побледнел. – О Господи!

Он снова сел на кровать и закрыл лицо руками. Сначала онмолчал, а потом посмотрел Дафне в глаза:

– Ну, ладно, ладно. Я немного побезобразничал. Со мнойэто иногда бывает после трудной работы. Это для меня не имеет значения, Дафф...ради Бога... ты ведь знаешь, что у меня за работа. От нее дуреешь.

Но эти слова были неубедительны, и Джастин это знал. Что онмог ей сказать?

– Да, конечно. Дуреешь так, что спишь с кем-то в моемдоме, в моей постели. – На ее глазах выступили слезы. – И ты считаешь, что этонормально?

Она чувствовала себя обманутой и оскорбленной. Прежде ейприходилось испытывать горечь утрат, но это – никогда... бюстгальтеры рядом сбассейном... пятна на диване... презервативы под кроватью и все за каких-то тринесчастных дня.

– Что с тобой, черт подери?

Она встала и зашагала по комнате.

– Ты что, не можешь три дня потерпеть? Я тебе толькодля этого нужна, что ли? Очень удобно, всегда под рукой, а если меня нет, такможно и с другой переспать?

Она стояла перед ним, ее глаза гневно сверкали.

– Извини, Дафф... Я не хотел...

– Как ты мог? – Она стала всхлипывать. – Как ты мог?..

Дафна не находила слов, она кинулась на кровать, уткнуласьлицом в подушку и зарыдала, а он ласково гладил ее по спине и по голове. Онахотела послать его к черту, но на это не хватало сил. Дафна не могла поверить,что он сделал такое, и вдобавок у нее в доме, позволив ей все это обнаружить.Это не было мимолетное приключение где-нибудь в баре, эту девицу он привелпрямо к ней в дом, к ней в постель. Такого оскорбления она не могла вынести. Иочень горько было узнать его с этой стороны.

– Ох, Дафна, кисочка... пожалуйста... Я был пьян,нанюхался кокаина. Я просто забылся. Я же говорил тебе, чтобы ты не уезжала. Яхотел поехать с тобой в Мексику, но ты настаивала, что полетишь на востокповидать своего ребенка. Мне это было непонятно, я...

Он тоже стал плакать и осторожно перевернул ее лицом к себе.Дафна чувствовала себя так, словно все ее тело растворилось в постели. У нее небыло сил сопротивляться, ей казалось, что она почти умерла.

– Я так сильно люблю тебя. Это все не важно. – Джастинвытер слезы. – Я забылся. Этого больше не случится. Клянусь тебе.

Но ее глаза говорили, что она не верит ни одному его слову,слезы лились по ее лицу, и она молчала.

– Дафна... – Он положил голову на ее стройные бедра. –О Господи, деточка... пожалуйста... Я не хочу потерять тебя...

– Надо было об этом думать, до того как твоя подружкаоставила свой лифчик у моего бассейна.

Ее голос был каким-то отрешенным, она медленно села,чувствуя себя тысячелетней старухой, но все же не испытывая к нему ненависти.Дафна была слишком уязвлена, чтобы чувствовать злобу. Только боль.

– Ты так себя всегда ведешь во время съемок?

Или он так себя вел и в обычной жизни? Она задавала себеэтот приводивший ее в отчаяние вопрос.

– Съемки были очень напряженные. Ты не знаешь, Дафф,чего это мне стоило... как безумно я хотел, чтобы тебе понравилось... чтобытвой фильм стал лучшим из лучших... Ах, Дафна...

Его глаза были такими грустными, словно умер его лучшийдруг. Факт, что он собственноручно убил ее, казалось, не доходил до него.

– Деточка, а что если мы начнем все сначала?

– Я не знаю.

Ее взгляд наткнулся на презерватив, который она швырнула накровать. Джастин взял его и вынес в туалет... Вернувшись, он посмотрел на Дафну.

– Может, ты никогда мне не простишь. Но клянусь, ябольше никогда так не поступлю.

– Как мне в это поверить? Я не могу не слезать с тебядо конца твоей жизни.

Она это произнесла таким усталым и печальным голосом, а онулыбнулся впервые с тех пор, как увидел ее в комнате.

– Очень жаль, я бы именно этого хотел.

– Я хочу ездить навещать своего сына. А что тогдабудет? Я должна три дня беспокоиться, что, пока меня нет, ты опять что-товытворяешь?

Внезапно ею овладело неосознанное, невыразимое чувствобеспредельного одиночества. Кем, в конце концов, он был? И что она для негозначила? Любил ли он ее вообще? Теперь в это трудно было поверить.

– Если хочешь, я поеду с тобой.

Но она внезапно усомнилась, что хотела бы этого. Она хотелабы познакомить его с Эндрю, но в Нью-Гемпшире был не только он. Там был ещеМэтт. И внезапно ей не захотелось, чтобы Джастин был частью этой жизни,особенно теперь. Она вдруг перестала ему доверять. А без этого нельзя былознакомить с ним Эндрю.

– Не знаю. Я не знаю, чего хочу именно сейчас. Я думаю,что тебе следовало бы покинуть этот дом. – Но она знала, что в этом случае этобудет уже необратимо.

– Давай пока не будем. Пожалуйста, Дафна. Предоставьмне шанс.

Он напоминал маленького мальчика, который клянчит, чтобы емувернули его привилегии, но тут дело было гораздо серьезнее.

– Ты мне нужна.

– Почему?

Странно было слышать это от него, она думала, что это ейнужен он.

– Почему я, а не еще кто-нибудь, вроде твоей подруги сбольшими титьками?

– Ты знаешь, кто она? Двадцатидвухлетняя официантка изОгайо. Вот и все. Она не ты. Ты единственная.

Но Дафна прищурила глаза.

– А это не та девушка, с которой ты раньше встречался?

Джастин застыл в нерешительности, а потом кивнул и опятьуронил голову на руки.

– Да. Она слышала, что у нас перерыв в съемках, ипозвонила.

– Сюда? А откуда она знала, где ты?

Вопрос посеял в его сердце страх, его поймали. Он ей сообщалраньше, где живет, и сам ей звонил.

– Ну, ладно, раз ты такая сообразительная, я ей звонил.

– Когда? После того как я уехала или до того? – Дафнавстала с кровати и смотрела на него в упор. – Скажи прямо, что с тобойпроисходило?

– Да ничего, черт подери! Я последние три месяца был стобой день и ночь. Ты знаешь, что я ни с кем не виделся. Как бы я мог? Когда?

Это была правда.

– Ты говорил мне, что она актриса.