Я припомнила землетрясение, последовавшее за инициациейКитто. И подумала по аналогии:

– А в Калифорнии после нашего отъезда землетрясений небыло?

Баринтус покачал головой.

– Я смотрел сводку погоды, узнавал, не задержат ли вашрейс. Землетрясений не было. – Он вдруг задумался. – Был сильныйураган, едва ли не торнадо, что для тех мест нехарактерно, но далеко отаэропорта.

Все, кто был в курсе, переглянулись.

– Что такое? – спросил Баринтус.

– Когда я инициировала Китто, позже ночью случилосьземлетрясение.

– А при чем тут этот ураган?

– Крылья у Никки появились как раз когда... – Ямотнула головой. – Шалфей, покажись.

Шалфей повернулся к Баринтусу и во все глаза глядящему Усне.Эльф ухмылялся, довольный как черт. Потом приподнял очки и посмотрел на нихтрехцветными глазами.

Усна зашипел вслух.

– Богиня, он сидхе!

Баринтус взял Шалфея за подбородок, повернул к свету егоновые глаза.

– Он сидхе не был ни одной каплей крови. – Онотпустил Шалфея и уставился на меня. – Это ты сотворила?

Я кивнула.

– Как?

– Во время секса.

Баринтус нахмурился.

– Ты сказала, что крылья у Никки появились тогда же.

– Ага, – кивнула я.

Он задумался на секунду.

– Ты занималась сексом с ними одновременно.

Фейри не видят ничего странного в сексе с несколькимипартнерами, с его стороны было бестактно заострять на этом внимание.

– И что с того? – пришел мне на защиту Дойл.

– Королева убеждена, что Мерри нужно быть с несколькимилюбовниками одновременно, чтобы зачать.

– Почему? – спросила я.

Он пожал плечами.

– Не знаю наверняка, но ее намерения на этот счетвполне отчетливы.

По тому, как он построил фразу, становилось ясно, что вдругих отношениях намерения королевы туманны.

– Я уже не раз бывала с несколькими любовникамиодновременно.

– С кем?

Рис ответил, на миг отвлекшись от упаковывания чаши обратнов шкатулку:

– Со мной и с Никкой.

Никка закрыл крышку шкатулки и тщательно проверил замок,хотя все мы, наверное, знали, что не в замке дело.

– Королева захвачена мыслью, что Мередит должна иметьнесколько любовников за раз. Если она узнает, что это не принеслоплода... – Он покачал головой и взглянул на меня. – Королева впоследнее время стала спокойнее, Мередит, но как будто упорнее ицелеустремленней. Выработав план действий, она от него уже не отклоняется, дажеесли подсунуть ей какого-нибудь красавчика или повод для пытки. Она словнопотеряла интерес к прежним увлечениям.

Мне всегда казалось, что как раз увлечение моей тети пыткамии сексом не дает нормально иметь с ней дело. Но из слов Баринтуса выходилодругое.

– Хочешь сказать, что ты сексом и болью все эти годынарочно ее отвлекал?

Он кивнул.

– Все равно что дать ребенку леденец. Он хватаетконфетку и забывает обиды. Но в последние несколько недель, сколько кровавыхконфеток ей ни предложи, она не сворачивала с пути. Возьмет угощение,насладится и возвращается точно в ту же точку, с которой ты хотел ееувести. – Баринтус нахмурился. – С одной стороны, приятно быловидеть, что она начала думать головой, а не другим местом. И в то же время мыпривыкли уже иметь дело с другим местом. Ее голову отвлечь не так легко.

– Но если она думает головой, а не чем еще, то почемуона так зациклилась на идее группового секса с моим участием?

– Кажется, она решила, что для тебя это единственныйспособ забеременеть. И еще она все время подбирает тебе божеств растительностии земледелия. Два этих пункта для нее равно важны.

– А ты не знаешь почему? – спросил Дойл.

Баринтус покачал головой.

– Предпосылка явно была. Она пытала Конри, и пытала еголично.

– Но я думала, что его осудили на пытку за покушение наменя. Разве не так?

– Это он уже отбыл и с тех пор ни в чем не провинился.Он как будто понимал не больше нас, когда она его взяла. Потом она выставилаего изломанное тело в парадном зале и заставила всех пройти и посмотреть, вочто он превратился, но во рту у него торчал кляп и говорить он не мог. А сейчасон лежит запертый в темнице, и навещает его только Ффлур, королевскаяцелительница.

– Конри – один из самых преданных сторонников Келасреди стражей, – сказал Дойл.

Баринтус кивнул:

– Верно, и слышал бы ты, какой поднялся переполох средилюдей Кела, откровенно выражавших мысли о том, что Мерри недостойна трона. Онипросто пресмыкались, пытаясь снова завоевать расположение королевы.

– Она пытала одного Конри? – спросила я.

– Пока да, но союзники Кела все перепуганы.

– Ты отметил, что Конри не дали говорить, – сказалДойл. – Ты думаешь, он что-то королеве рассказал? Что-то, что она хочетсохранить в тайне?

– Да, – кивнул Баринтус.

– Можешь предположить, что это?

– Именно после пытки Конри королева обрела идею свестиМередит с несколькими мужчинами за раз, причем желательно с богамирастительности и земледелия. – Он пожал плечами. – Теперь вы знаетето же, что и я. Если вам это о чем-то говорит, очень хотелось бы услышать.

Дойл качнул головой.

– Мне надо подумать.

– Мы все подумаем, – поправил Рис.

Все согласно кивнули.

Водитель сказал в интерком:

– Машины только что начали пропускать. Река вернулась врусло. Чудеса какие-то.

Кто-то нервно хихикнул.

– Ну, могло быть хуже, – сказала я.

Все уставились на меня.

– Мы едва не заставили разлиться все ручьи и реки вСент-Луисе, – сказал Дойл. – Что может быть хуже?

– Когда-то на месте Сент-Луиса находилось громадное внутреннееморе. Миллион лет назад плюс-минус пару тысячелетий, – тихо пояснила я.

Тишина в машине вдруг стала тяжелей и плотнее, наполненнаяобщим ужасом.

– Китто вызвал землетрясение. Никка и Шалфей –ураган, – задумчиво сказал Гален. – Как-то мне не кажется, чтовозвращение Баринтусу божественного статуса могло бы затопить полконтинента.

Я теперь точно могла сказать, кто из нас знал, что Баринтус– это Мананнан Мак Лир. По быстро брошенному и тут же отведенному взгляду.Гален не знал. Зато я знала, и от мысли, что мы подняли такую силу безритуального защитного круга, мне стало зябко. Впрочем, может, повлияла еще ихолодная лужа у меня под задом.