– Погреб? – что-то резко укололо в груди Джавера.

– Да, мы прятались в погребе всю ночь. Мама меня согревала…

– Что было рядом с твоим селом? Где оно было?

– Салеп.

Словно некое тяжелое ребристое копье вошло в непробиваемое сердце Айвора Джавера, прошло его насквозь и в нем и осталось. Похолодев и остолбенев, он присел на кровать у окна и горькие слезы впервые после гибели прекрасной королевы Джейн упрямо полились по его щекам.

– Это давно было. Не переживай так, любимый!

Генерал пытался не выдать себя, но он не смог вымолвить ни слова больше. Поэтому ему оставалось лишь крепко прижать к себе бедную Ирэн и уткнуться в ее душистые густые волосы, когда в его голове появилась одна четкая дорога в никуда для их совместного будущего. Стоило снова так глупо, открыто, молниеносно, неожиданно и неконтролируемо влюбиться, и тут же все оказалось стерто в труху, еще не успев толком начаться. Все точно также как тогда, много лет назад, когда он был самым перспективным рыцарем Парфагона. И вот, злой рок судьбы достиг его, даже когда он перевоплотился в самого жестокого мутанта Арогдора.

Скулящий Джавер еще крепче схватил ненаглядную Ирэн, понимая, что их время теперь ограничено, ведь рано или поздно все будет известно, и она никогда его не простит. Понимание такой неотвратимой беды и неизбежного расставания в сотни раз увеличило ценность каждого прикосновения к ней и каждого взмаха ее густых ресниц, отчего он не хотел отрываться от нее ни на миг. В то же время сама девушка плакала от совершенного, уму непостижимого предательства своего любимого и тоже наслаждалась последними мгновениями гармоничной близости, которым рано или поздно теперь обязательно придет неизбежный конец. Ни он, ни она не представляли, как смогут скрывать друг от друга такие ужасные вещи и при этом спокойно смотреть в глаза, и жить, как ни в чем не бывало. Вцепившись друг в друга как в последний раз, они молча так всю ночь и пролежали в кровати, каждый в своих собственных непростых размышлениях о спорных поступках далекого и не очень прошлого.

Получив неожиданное письмо из Арогдора, скандальный комендант Башни безопасности Ричард Фейн, прикрепил к нему другие косвенные данные в подтверждение готовящегося наступления и сразу же отправил все это дальше в Парфагон со своим самым лучшим гонцом. Уже через два дня, преодолев Башню самовыражения и Салеп, важная корреспонденция была успешно доставлена лично в руки Аарону Коннеллу. Седой легат, в этот момент ужинавший со своей дружной семьей дома, немедленно отправился к разбуженному Альберту с требованием сейчас же созвать внеочередной Королевский совет. Тот хотел перенести мероприятие на утро, но упертый главнокомандующий, не понаслышке знающий стоимость каждого часа в таких экстренных ситуациях, отказался уходить, пока его требование не будет выполнено.

Уже через час все главные лица Парфагона неохотно собрались за большим круглым столом в замке короля, в ожидании очередной беды и новых бессонных ночей. Рядовые горожане, забывшие некогда размеренную жизнь в достатке и уже понадеявшиеся, что самое худшее позади, были неприятно удивлены и встревожены, увидев среди ночи тусклый свет в окнах северной башни, что ничего хорошего не предвещало и в обозримом будущем.

Недовольный Альберт дождался, когда все усядутся, размеренно поглаживая свою красивую черную бороду. Когда-то давным-давно ему в голову пришла гениальная идея поставить в переговорные помещения деревянные стулья, украшенные очень детализированной мелкой резьбой. Они хоть и выглядели красиво и дорого, но долго просидеть на них было невозможно. Это в разы сократило желание назойливых министров и военачальников проводить бесконечные бессмысленные совещания и консультации. Сам же Альберт, восседал на кожаном кресле такого качества и размера, что на нем можно было с большим комфортом просидеть целую неделю.

– Итак, – начал он, грозно хмурясь на Коннелла, – что же у нас тут? Почитаем вашу бумажку:

«Томасу Юргу.

Дорогой мой брат, наш великий генерал Айвор Джавер готовится весной напасть на Парфагон. Он готовит все возможные силы, включая мирное население, чтобы покончить с вашим дурацким королишкой Альбертом Сумасшед…»

– Что? – возмутился король. – Мы должны этому верить? Это что за дикая баба там нашлась?!

Покрасневший Томас лишь скромно увел в сторону смущенные глаза, стараясь не добавлять масла в огонь. Великий и многовековой предводитель Парфагона продолжил:

«…покончить с вашим дурацким королишкой Альбертом Сумасшедшим и всем вашим королевством. Я по тебе очень скучаю. Надеюсь, ты на меня не обижаешься за то, что я с тобой не ушла. На улице зима и у вас там внизу тоже должно быть прохладно. Носишь ли ты шапку? Мужскому здоровью ведь нельзя студить голову. Вчера я купила себе…»

– Дальше можно не читать, – перебил Коннелл.

– А что, правда, голову нельзя студить? – спросил кто-то.

– Стоп! Да что же это за писулька такая? Это донесение? Это разведданные? – обычно спокойный и уравновешенный Альберт, особенно на публике, в бешенстве вскочил и стал быстро ходить вокруг круглого стола, нервно сотрясая письмом в воздухе. – Позор! И это мы тут собрались обсуждать среди ночи? Не верю. Не будет никакого нападения.

– По содержанию текста сразу видна необразованность, – не смог промолчать министр образования Исаак Ньюртон своим писклявым голосом. – Не наш человек. Деревенщина арогдорская.

– Я бы попросил! – вскочил Томас, уже ни один год мечтающий скормить ненавистную голову Ньюртона голодным хрякам в свинарнике.

– Вот это баба! – прокомментировал ситуацию один из трибунов. – Вот ее тут даже нет, а какой эффект!

– Молчать! – Альберт вернулся в свое кресло и хмуро посмотрел на Томаса: – Это ваша родственница?

– Так точно, Ваше величество! Это моя сестра. Ее похитили из под Салепа больше восемнадцати лет назад.

– Понятно. Почему мы должны ей доверять.

– Не знаю. Но она не может обманывать.

– Как не может обманывать человек, который живет в Арогдоре? Подчеркиваю, в Арогдоре! Она пишет, что вы можете обижаться. На что?

– Я случайно встретил ее, когда был в разведке.

– Случайно, говорите? И она не захотела вернуться на свою родину к дурацкому королишке Альберту Сумасшедшему?

Безмерно уважающий короля, особенно после своего чудесного спасения под Яртой, Томас снова покраснел и не знал, что ответить. Он сам был до глубины души поражен таким мировоззрением своей родной сестры на такие, как ему казалось, очевидные вещи. Теперь ему стало понятно, почему она не захотела уйти с ним, ведь для нее чопорный Парфагон был чуждым и ненавистным местом, а свободный Арогдор – любимым домом.