Вот она – суть различия. Разница между тем, что есть, и тем, что могло бы быть.

– …не понимаю, что тебя смущает, Майкл. Старый боевой конь вновь под седлом и, судя по его речи, намерен взяться за дело всерьез.

– Именно это меня и беспокоит. Сила собственного красноречия может увести его далеко, но не знаю, хочу ли я, чтобы он увлек с собой и нас.

– Но нам же это и нужно! Кутерьму затеяли не мы, но позаботиться, чтобы она кончилась, следует нам. Теперь все сплотятся, вот увидишь. Чтобы выиграть войну словами, лучше человека, чем Уинстон, нам не найти.

Майкл пожал плечами. Будь этого достаточно…

– Честно говоря, ты мог бы представить, что палату сегодня вот так заворожил бы Галифакс? «В целом… э… мне представляется… э… принимая во внимание все обстоятельства, нам, пожалуй, надо бы приложить усилия и попытаться… э… победить». А? Полный провал.

Майкл шагал молча, не отказываясь от своих колебаний. В том, что Юстэйс был полностью покорен, сомнений не оставалось. Вера это вера!

– Хотел бы я знать, какой он стратег. «Победа любой ценой» подразумевает и перемирие? Или переговоры о мире?

– Майкл, дорогой мой, неужели ты все еще тоскуешь по политике умиротворения?

– Конечно, нет! Мы позволили поклонникам старой школы попытаться, и они потерпели жалкую неудачу. Нет, просто я…

Майкл поглубже засунул руки в карманы и попробовал проанализировать суть своей тревоги.

– Видимо, та война привила мне скептическое отношение к подобным призывам. И мне кажется, наш новый лидер закусил удила.

Юстэйс хлопнул его по плечу и засмеялся.

– Нет, Майкл, ты редчайший политический феномен – прирожденный заднескамеечник.

Майкл выдавил из себя улыбку.

– Так окажи уважение вымирающей породе. «Те также служат», кто лишь стоит и ждет, когда их призовут!

Они дошли до перекрестка перед Саут-сквер, где им предстояло проститься.

– Не зайдешь ли выпить? Флер будет рада.

– Спасибо, старина, но увы! Динни пригласила к ужину твою мать…

– А! Ну, тогда тебе лучше поберечься. Не теряй ясности ума и передай мой нежный привет обеим.

Глядя, как его друг переходит улицу, Майкл подумал: «Старина Дорнфорд – истинно верующий, без подделки. Ну а я? Вечно пытаюсь и пытаюсь. “Монт-Попытка” мое имя? Но какую игру я веду?

Свернув за угол к себе, Майкл наступил на сковороду. Перед ним в лучах заходящего солнца тускло поблескивала пирамида кухонной утвари. Едва он отдернул ногу, как появилась Тимс с тремя кастрюлями и противнем. Она сделала книксен своему хозяину и уронила крышку. Майкл нагнулся и поднял ее.

– Это в помощь чему, Тимс?

– Женской добровольческой службе. Спасибо, сэр.

– Но для чего они им? Я знаю, мы ничего не должны жалеть ради победы, но стряпать для нее? Увольте!

– «Сбор алюминия», сэр.

– Ах да! «Жертвуйте ложки на “Спитфайры”!»

Горничная сложила свою ношу на пирамиду. Из кармана фартука она извлекла яйцеварку и несколько лопаточек. Майкл следил за ней с насмешливо-грустной улыбкой, словно присутствовал при отмене завтраков до конца военных действий.

– Леди Монт сказала, что без них можно обойтись, сэр. Ведь есть еще чугунные сковородки и эмалированная посуда.

– Пока военному флоту не понадобятся новые корабли. А что тогда, а, Тимс?

Тимс не уловила, согласие это или возражение, и не знала, что сказать.

– Кухарка говорит, для плиты «Ага» чугунная посуда лучше всего.

– Раз так говорит кухарка, пусть Адмиралтейство пошарит по собственным камбузам. Действуйте!

Горничная снова сделала книксен и побежала в дом. У баронета никогда ничего не поймешь! Правда, Тилли, старшая горничная, прослужившая в доме сто лет, все время повторяет, что ей бы послушать девятого баронета, старого сэра Лоуренса, вот он одними загадками сыпал!

Тимс опередила своего хозяина примерно на полминуты и шарила в кармане, нащупывая ключ от задней двери, когда позади нее послышались шаги, а когда она обернулась, на ее губы легла ладонь.

– Не шуми, Тимми! – раздался быстрый шепот.

Ладонь убрали, и на знакомом лице появилась улыбка, давно ее покорившая.

– Ты же меня не отдашь на расправу, правда?

Тимс опомнилась и отпарировала.

– Не отдашь! – шепнула она в ответ. – Да кому вы нужны, даже в самой красивенькой упаковке!

– Умница! А теперь давай впусти меня.

Упоминание о женской добровольческой службе заставило Майкла задуматься над тем, чему теперь посвятит свои усилия Флер. ЖДС, казалось, очень подходила для ее талантов, но он знал, что это не для нее. Во всех таких делах она была вождем, а не рядовым индейцем, и пока Стелла Ридинг не отдаст ей свой головной убор из орлиных перьев, Флер не пожелает иметь с ними ничего общего. Ну, и если быть вполне честным, то для нее они чересчур простоваты. Ей нужно что-то более стильное: лозунгом его полуфранцуженки жены всегда было: le style est la famme meme .

Но что-то ей требовалось – и незамедлительно, – чтобы оказаться в глазу надвигающейся бури. Майкл не входил в число мужей, полагающих, что если их жены занимаются благотворительностью, то это гарантия безопасности. Такой образ мыслей безнадежно устарел. Он отдавал прошлым веком. Современные женщины принадлежали себе, но почему-то Флер этого всегда казалось недостаточным. Ей требовалось быть в центре событий, чтобы остальные группировались вокруг нее, – вот тогда она блистала. Когда же она не была первой звездой в созвездии, ее энергия, как давно знал по опыту Майкл, обращалась вовнутрь и сжигала ее. Не представляя, как на деле помочь той, чья звезда уже ослепительно сияла в центре его собственной вселенной, он решил, что обязан что-то придумать.

Входя, Майкл услышал звонок телефона и в гостиной увидел Флер с трубкой в руке. А на диване сидела его мать. Он наклонился и поцеловал ее в щеку.

– Здравствуй! Я думал, ты у Динни.

– Ну да. Она готовит карточки для лотереи. Тебя я записала на поиски клада.

Наклоняясь над спинкой дивана, ее сын не сразу уловил смысл сказанного. Война не война, но подходило время весенней ярмарки. Каждую весну, сколько он себя помнил, деревни Брод-Липпинг и Липпинг-Минстер объединяли ресурсы для своего майского праздника и в веселой суете устанавливали изукрашенные ларьки на широких газонах Липпингхолла. Флер называла это «праздник хуже смерти».

– А! Отлично! – самоотверженно солгал он. – Ради великого дела чем не пожертвуешь! Троица, не так ли?

– Кэт я оставила с няней плести гирлянды – попка их порядком потрепал. А Кит не приедет на каникулы? Наверное, он захочет попробовать себя в метании.