краешке столика. Никто не хотел прощаться, но Ханьвэнь не знала, что еще сказать. В конце концов Итянь проговорил:

– Я думал, мы с тобой больше не встретимся. Почему ты не отвечала на мои письма?

– Мне было тяжело. У тебя все складывалось так легко. Я не хотела читать про твою университетскую жизнь, про твою свободу, ведь мечтали-то об этом мы вдвоем. Ты получил все, а мне не досталось ничего.

– Я думал, что все эти годы ты просто не хочешь со мной разговаривать. И боялся писать тебе.

– Прости, – сказала она. А потом, поскольку терять ей было больше нечего, добавила: – Ты знаешь, а ведь я считаю тебя героем. Помнишь, мы читали все эти древние истории? У героя есть мечта, и ради нее он отправляется на подвиги. Разумеется, он вынужден преодолевать трудности, но в конце концов добивается своего. И ты все время знаешь, что героя ждет успех. Я сейчас вспоминаю, как мы переживали, когда готовились к экзаменам, вот только ты-то почему переживал? Я не сомневалась, что у тебя все будет отлично. Я предчувствовала, что ты справишься, и оказалась права. Ты добился своего, а вот мне пришлось выбрать иной путь.

Сейчас Ханьвэнь вспоминала лицо Итяня – не такое, каким видела его накануне вечером. В ее памяти он оставался семнадцатилетним, каким был, когда они вернулись с экзамена. Тогда она заметила появившуюся в нем уверенность. Он и сейчас ее сохранил. Как бы Ханьвэнь хотелось обладать подобной уверенностью. Она надеялась, что если поцелует его, то это чувство передастся и ей, но ошибалась. Но ей не удалось и другое. Закрыв глаза, целуя его, она попыталась исчезнуть из этого мира, оказаться вместе с Итянем в мире прежнем, вот только ничего не вышло. Их жизни разделяет пропасть, и у нее никогда не будет того, что есть у него. Ей нужен не он, а его жизнь.

Но разве у нее нет собственной жизни? Ханьвэнь обвела глазами комнату, вгляделась в предметы, словно подтверждая, что она на месте, в своем мире. Нефритовая ваза с искусственными орхидеями, керамическая пепельница на кофейном столике, телевизор с блестящим экраном – за последний месяц она осознала, что все пустота, ничто.

Она встала и направилась в комнату Юньюаня – ей надо срочно увидеть сына.

На пороге Ханьвэнь замерла. Она смотрела на его маленькое тело, укрытое одеялом, и на нее вдруг снизошел покой.

Поджав под себя ноги, она устроилась на кровати рядом с сыном. Юньюань, проснувшись, заморгал.

– Тебе получше? – спросила Ханьвэнь.

Малыш весь день пролежал в кровати, волосы у него на затылке торчали.

– Сил нет. – Он потер кулачком глаза и забрался к ней на колени, чего не делал уже несколько месяцев.

Он был тяжелее, чем ей запомнилось. Ханьвэнь была уверена, что ее мать никогда не обнимала ее вот так, по крайней мере, таких воспоминаний у нее не сохранилось. Возможно, это случалось совсем в раннем возрасте, когда без укачивания, бывает, не обойдешься. Мать ее любит, в этом Ханьвэнь не сомневалась, просто любовь у нее иная. Нежность матери проявлялась в ее надеждах на будущее Ханьвэнь. И вот поэтому Ханьвэнь сейчас живет в этих сбывшихся надеждах, она выстроила свою жизнь так, чтобы они осуществились. Возможно, именно поэтому у Итяня имелся шанс, которого у нее не было. Он учился ради себя, а за ее стремлениями скрывались не только ее мечты и желания.

Жизнь ее сына будет другой. Когда жар отступит, Ханьвэнь почитает ему что-нибудь, а потом расскажет про математику и всякие другие науки, а он объявит, что все это жуткая скукота. И пускай он сам выберет, кем хочет стать. Может, их страна к тому времени прекратит воевать, прекратит перемалывать людей, срывая их с места и швыряя в неведомое, корежа их судьбы. А может, и не прекратит. Оплошность Гуйфаня показала, что даже мир небоскребов только с виду надежный. Значит, ей предстоит сделать жизнь, свою и сына, достаточно прочной, чтобы противостоять напору тех, кто пытается писать историю.

От слабого, прерывистого дыхания Юньюаня кожа на груди у нее увлажнилась. Ханьвэнь знала: вот она, причина, по которой она больше не увидит Итяня. Ее жизнь сложилась так, как она не ожидала, так откуда же ей знать, какое направление она примет в будущем? Но отныне она будет смелой. Ханьвэнь глубоко вдохнула, набираясь храбрости для своего следующего шага.

Глава 37

Никогда в жизни она не говорила по телефону столько, сколько в последние несколько дней. Пройдет время, и Ханьвэнь будет скучать по этим дням, по суматохе, охватившей ее дом и близких. Однако сейчас ей хотелось вернуться к привычному спокойствию.

Она уложила сына в постель и направилась к телефону. Набрав номер, она затаила дыхание.

– Господин Цянь? Это Тянь Ханьвэнь. Жена заместителя мэра Вана.

– Да-да, чем обязан такой честью, госпожа Ван?

Ханьвэнь помолчала. Слова выбирать придется крайне осторожно.

– Я звоню сообщить, что обсудила с Гуйфанем… то, о чем мы с вами беседовали.

– Так, и что он ответил?

Ханьвэнь накрутила телефонный провод на палец. С каждым произнесенным словом она растягивала очередное колечко провода-спирали. Всего несколько фраз – и дело сделано.

– Я сказала, что нет смысла все усложнять. Мы встречались с господином Ли, и он явно хочет помочь нашему городу. Торговый центр принесет Хэфэю пользу. А эти старые дома – какая от них польза? Рано или поздно их все равно снесут, верно?

– Именно, мы то же самое говорили. И что ответил ваш супруг?

– Уговорить его оказалось довольно трудно, но в конце концов он со мной согласился.

– Хорошо. Очень хорошо. Ваш супруг – человек очень практичный. Такие, как он, привыкли анализировать. Но иногда анализ лишь усложняет дело. Лучше всего довериться интуиции.

– Видите, он согласен. Вы обещаете, что больше не придете к нам и не станете затрагивать эту тему?

– Неужели я так потревожил вас, госпожа Ван?

– Нет-нет, ни в коем случае. Я просто хотела… удостовериться.

– Что ж, если вы больше не желаете меня видеть, придется мне навсегда исчезнуть из вашей жизни, – сказал он.

Ханьвэнь глубоко вздохнула.

– И теперь, когда Гуйфань дал свое согласие, с нашей семьей не случится ничего плохого? Договорились?

Ее собеседник искренне рассмеялся.

– Вы говорите как настоящая уроженка Шанхая. Да, договорились. Я сразу понял, что беседовать следует именно с вами. Ведь вы понимаете, что именно поставлено на кон.

– Да, понимаю.

– И вы же любите подарки, да? Мы бы хотели преподнести вам кое-что в знак признательности.

– Спасибо.

– Значит, все улажено,