(т.е. холодная война). Что еще более важно, эту схему применили и ученые, включив все эти конфликты в общую историю отношений между Востоком и Западом. Однако многонациональные архивные данные, доступные сегодня ученым, убедительно доказывают, что не все кризисы, произошедшие в эпоху холодной войны, были обусловлены ею по своему характеру. Поэтому международные конфликты эпохи холодной войны следует разделить на две разные категории: реальные и псевдокризисы. Так, прежде всего, все внутриблоковые конфликты советского блока не были в этом смысле настоящими кризисами, поскольку не выходили за ранее очерченные рамки сотрудничества сверхдержав, вопреки утверждениям их пропаганды, а именно не создавали реальной угрозы интересам противостоящего военно-политического блока. Они не бросали вызов европейскому статус-кво, сложившемуся после Второй мировой войны, и, следовательно, не нарушали отношений между Востоком и Западом. Такими псевдовосточно-западными кризисами, имевшими эффект только на уровне общественного мнения и пропаганды, были восстание в Берлине в 1953 году, события 1956 года в Польше и Венгрии, вторжение в Чехословакию в 1968 году и польский конфликт 1980-81 годов. Безусловно, это были серьезные внутренние кризисы как в странах, где они происходили, так и в советском блоке как таковом. Хотя эти конфликты были укоренены во внутренней ситуации, они не были изолированы от международного влияния. Фактически они происходили в констелляции "холодной войны", и поэтому их начало и ход были частично затронуты, а их исход в основном определялся "холодной войной". Современное общественное мнение (но не политики) как на Востоке, так и на Западе воспринимало их как реальные конфликты между Востоком и Западом, и эта оценка сохранилась в общественной памяти даже после окончания холодной войны. В этом ограниченном смысле (и только в этом) их можно назвать кризисами холодной войны, но они не были кризисами отношений между Востоком и Западом.

Сюда же следует отнести Суэцкий кризис 1956 года - серьезный конфликт, произошедший одновременно с Венгерской революцией, но не оказавший влияния на отношения между Востоком и Западом. Скорее, это был внутриблоковый конфликт в рамках западного альянса, поскольку советское руководство реалистично оценило ситуацию и решило не ввязываться в него, так как не желало напрямую противостоять Западу в защите Египта.

Принципиально отличными от этих конфликтов были те кризисы, которые действительно привели к серьезному столкновению интересов Востока и Запада, а некоторые из них привели к возможности общей военной конфронтации между Востоком и Западом. Такими реальными кризисами холодной войны были два Берлинских кризиса (в 1948-49 годах и затем в 1958-1961 годах), Корейская война, кризис китайских офшорных островов в середине и конце 1950-х годов, а также Кубинский ракетный кризис. Война во Вьетнаме и советское вторжение в Афганистан были особыми случаями реальных кризисов. Эти кризисы представляли реальную угрозу миру во всем мире и оказали длительное влияние на отношения между Востоком и Западом, как в свое время, так и в долгосрочной перспективе, в отличие от ранее упомянутых псевдокризисов.

Подобным образом новая интерпретация сущности холодной войны может объяснить противоречие, которое, казалось бы, трудно разгадать: почему самая откровенная и прямая военная угроза всей эпохи ("ракетные ноты" советского премьера Булганина) произошла во время ближневосточного псевдокризиса 1956 года, а новейшие источники показывают, насколько сдержанными на самом деле были лидеры сверхдержав, проявляя сильное чувство ответственности и благонамеренности, когда речь шла об устранении кубинского кризиса, самой большой угрозы миру во всем мире на сегодняшний день.

Доктрина Кадара: Переход от хрущевской к брежневской эпохе

14 октября 1964 года пленум ЦК КПСС освободил Хрущева от постов лидера коммунистической партии и главы правительства, заменив его Леонидом Брежневым на посту первого секретаря, и избрал Алексея Косыгина премьер-министром. Янош Кадар, лидер ХСВП и премьер-министр с 1961 года, находившийся в то время с официальным визитом в Польше, был шокирован этой новостью, поскольку решение было совершенно неожиданным.

Для Кадара свергнутый советский лидер был не просто его нынешним "боссом" в Москве; за годы, прошедшие с 1956 года, между ними сложились настоящие дружеские отношения, хотя венгерский лидер был на восемнадцать лет моложе своего наставника. Одним из редких источников, освещающих характер этих отношений, является "любовное письмо" Кадара от 21 июня 1961 года, адресованное Хрущеву, в котором приводится следующее высказывание: "У меня тоже хватает дел и забот. Поэтому Ваш последний звонок вызвал у меня теплые чувства, но в то же время и смутил меня. Я был удивлен, что Вы, имея неизмеримо больше дел, помимо других забот, нашли время и внимание, чтобы поздравить меня с днем рождения. Ваша забота наполняет меня глубокой благодарностью, за что я вас и благодарю. Я не могу и не хочу Вам льстить, но и без красивых слов Вы должны знать и чувствовать, каково мое отношение к Вашей персоне".⁷⁵ Кадар, действительно, не был льстецом, и ни одному из преемников своего наставника, включая Горбачева, он не написал подобного письма.

Поскольку "особые отношения" Кадара с Хрущевым были общеизвестны, "лучший ученик" теперь справедливо опасался, что перемены в советской политике, начало возможного процесса ресталинизации, могут поставить под угрозу всю ту политику, которую он до сих пор проводил в своей стране. Позже он честно признался Брежневу, что в тот момент "некоторые венгерские интеллектуалы даже ставили перед собой вопрос: кто вернется домой первым, Кадар или Ракоши?"⁷⁶.

Таким образом, смещение Хрущева привело к первому со времен венгерской революции 1956 года серьезному кризису в отношениях КПСС и ВСП, который стал достоянием гласности. Информация о событиях в Москве появилась в номере партийной газеты Népszabadság от 17 октября 1964 года под заголовком "Вперед по ленинскому пути", и заслуги Хрущева были упомянуты в ней, пусть и в полуфразе. Беспрецедентным было и то, что сразу после снятия Хрущева и КПСС, и ВПШ подвергли взаимной цензуре пресс-коммюнике друг друга. Советы опустили из коммюнике те части заявления ХСВП, которые содержали заслуги Хрущева, а венгры удалили из советского заявления то, что они считали преувеличением ошибок Хрущева.

Поэтому, чтобы заручиться политической поддержкой своей позиции, Кадар созвал 23 октября заседание ЦК ХСВП, а на следующий день, сославшись на состоявшееся там обсуждение, обратился с письмом к Брежневу. В письме Кадар заявил, что руководство ХСВП согласно с решением, принятым КПСС на основе информации, полученной из Москвы, но не одобряет способ снятия Хрущева, поскольку его заслуги не были упомянуты.⁷⁷ По другим каналам он также сообщил, что хотел бы поехать в Москву в середине ноября на два-три дня для консультаций с новым советским руководством по "вопросам, которые касаются двух братских партий"⁷⁸.

Однако 29 октября 1964 года Китайская коммунистическая партия (КПК), расценив смещение своего главного оппонента, "ревизиониста" Хрущева, как прекрасную