По просьбе фельдмаршала фон Гинденбурга я сохранил за собой пост представителя германского Верховного командования, а точнее, военного министерства Германии в немецко-австрийском государственном учреждении по военным делам. Затем же мне довелось стать свидетелем провозглашения Немецко-Австрийской республики, а также, естественно без личного участия, отъезда из Вены последнего носителя габсбургской короны императора Карла I. Ведь мои обязанности по отношению к нему прекратились.

Все это побудило меня подать прошение об отставке, поскольку столь мрачные недавние события вызвали у меня глубокую тоску по моей родной Силезии и требовали пожить дома в полном уединении.

6 июля 1919 года я навсегда покинул Вену. Поезд снова повез меня по земле немецкой Австрии, раскинувшейся передо мной в своем непередаваемом летнем великолепии. Он проследовал через Венский лес к Дунаю, а затем через город Санкт-Пельтен. Когда мы подъехали к населенному пункту Мельк, перед нами открылся чудесный вид на залитую полуденным солнцем отвесную скалу, на обращенный к западу старый женский монастырь и окруженную поросшими лесом горами долину Вахау. На фоне же этого великолепия темно-зеленым светом сверкали стены могучих руин замка Вайсенштайн.

Ближе к вечеру в стороне города Пехларн, где некогда действовал увековеченный в саге о Нибелунгах легендарный герой Рюдигер фон Бехеларен, долина Дуная засияла нежной, не поддающейся описанию красотой. И тогда я оказался во власти утешающих и одновременно освобождающих от горьких дум блаженных мыслей о древней, неотчуждаемой немецкой земле.

Много, бесконечно много потерял немецкий народ в результате столь ужасного исхода войны. Великолепие старой империи сменилось руинами и развалинами. И тем не менее в эти годы глубочайшего унижения наша несчастная нация все же приобрела нечто важное: на упомянутой выше земле, такой чудесной в своей благословенной тяге ко всему светлому, такой богатой и гордящейся своими историческими традициями, началась подготовка к воссозданию единой, общей для всех немцев Германии. До сих пор этому мешали происки врагов. Однако недалек тот час, когда желание немцев объединиться исполнится.

Заключение

Моя многолетняя деятельность в качестве полномочного представителя германского Верховного командования при австро-венгерском Главном командовании придает моим воспоминаниям особый смысл и позволяет показать события в Австро-Венгрии более выпукло, чем это могли сделать авторы других немецкие публикаций. И я надеюсь, что мне удалось продемонстрировать происходившие в ней положительные и отрицательные явления в соответствии с подлинными фактами.

Летом 1914 года Дунайская монархия оказалась в затруднительном положении: если бы она пустила решение проблем в вечно неспокойных Балканах на самотек, то перестала бы считаться великой державой. В случае же сохранения своих позиций в отношении великосербских распрей Австро-Венгрия неизбежно столкнулась бы со значительно превосходящей ее Россией. И избежать такой опасности она могла только благодаря удержанию в узде Российской империи Германией. Поэтому, когда берлинское правительство заявило о своей поддержке австрийцев, в Вене посчитали, что руки у нее в отношении Сербии развязаны и она сможет обойтись местным конфликтом. Однако все вышло по-другому – система союзнических договоров начала втягивать в конфликт одно государство за другим, и Сербия фактически превратилась в очаг разгорающегося европейского пожара.

Никто не может упрекнуть Германию в том, что она хоть в чем-то нарушала условия союза с Дунайской монархией. Но за то, что она в полной мере развязала руки своему союзнику в разрешении сербского конфликта, последний отплатил ей черной неблагодарностью. Германию начали обвинять в том, что она провоцировала Австро-Венгрию, фактически осуществляя политическое руководство в те тяжелые июльские дни 1914 года. При этом все публикации с доказательствами обратного не смогли опровергнуть утверждения в «виновности Германии», поскольку правда могла нарушить планы победителей, направленные на наше уничтожение.

При таких обстоятельствах тот факт, что бывший министр иностранных дел нашего союзника граф Оттокар Чернин во введении к своим воспоминаниям «В годы мировой войны» иносказательно и сделанными намеками, по сути, присоединился к утверждениям наших врагов, кажется весьма странным.

Сил Дунайской монархии и ее армии в лучшем случае хватило бы для кампании против Сербии, но для войны против великих европейских держав их было недостаточно. Она оказалась не только недостаточно подготовленной в военном отношении, но и внутренне больной. И на это обстоятельство, как и на то, что мы только постепенно осознавали его пагубные последствия для ведения войны, я пытался указать в нескольких местах данной книги. Я постарался также продемонстрировать и то, что в трудные дни мы видели необходимость оказания помощи Австро-Венгрии.

Однако она, к сожалению, никогда не была склонна к принятию спасительного решения, направленного на то, чтобы восполнить недостающее за счет безоговорочного подчинения более сильной Германии. Даже тогда, когда солдаты на фронте и население в тылу стали постепенно терять способность и, следовательно, волю к сопротивлению, стремление к сохранению прежнего престижа Дунайской империи заставляло австрийское руководство, принимая помощь, не признавать превосходство германского союзника, обошедшего ее по всем параметрам.

Ради спасения своего союзника немцы проливали свою кровь на всех полях сражений. Причем Германии постоянно приходилось помогать ему и в преодолении экономических трудностей. Но тогда это по-настоящему признавали лишь немногие. Признание же того достойного восхищения великого подвига, какой совершили народ и армия Германии для поддержки своего союзника, пришло гораздо позже.

Пока был жив старый император, по крайней мере, идея союза как таковая оставалась незыблемой. Мы были готовы либо вместе выстоять, либо погибнуть. Императору же Карлу I и его людям оставалось только эту готовность сохранять и делать все возможное для победоносного завершения войны, а не ставить стремление к самосохранению выше верности союзу. Однако вместо соблюдения простейших правил исполнения союзнического долга они стали искать собственную выгоду, в результате чего стремление выстоять и добиться победы сменилось на постоянное заигрывание с «миротворцами», что всегда парализует собственные силы и побуждает врага прилагать все новые и новые усилия.

Я употребил термин «заигрывание» намеренно, так как у кайзера Карла I и его склонных к вероломству и коварству безвольных советников между желанием и действием образовалась зияющая пропасть, которую они, сомневаясь в собственной смелости, не могли преодолеть. Когда же обрушившиеся на государство несчастья окончательно лишили их смелости и они упустили ту выгоду, на которую надеялись, то пошли на откровенное предательство.

При этом немецкое население Австрии, как и состоявший из немцев контингент австро-венгерских вооруженных сил, участия во всех этих играх не принимали. Брошенные всеми, сейчас они мужественно претерпевают охватившую их нужду и страдания в ожидании окончательного решения Антантой своей судьбы. И дай бог, чтобы эти немцы среди всех паромных переправ и окружающих их утесов нашли к нам дорогу.