В середине октября Векерле по-прежнему рассматривал южнославянский вопрос в том смысле, что Далмацию можно «воссоединить» с неотделимой частью Венгрии Хорватией, а Боснию присоединить к Хорватии или непосредственно к Венгрии[107].

В австро-венгерском Главном командовании служило много высокопоставленных офицеров мадьярской национальности. И я мог наблюдать у каждого из этих в остальном необычайно обаятельных людей патологическую одержимость, охватившую венгров в то время. Все они смотрели на австрийцев жалостливыми глазами со спокойствием человека, с которым в разгар всеобщего бедствия ничего не может случиться.

То, что император не мог противостоять венгерским натискам, было видно уже при обсуждении манифеста. В его ближайшем окружении давно перестали проводить какую-либо иную политику, кроме чисто династической. Империя трещала по всем швам. Одна Венгрия в середине октября, по крайней мере для поверхностного взгляда, являла собой картину некой сплоченности. При этом все были убеждены, что если какая-то корона и может быть спасена для Габсбургов, то только корона Святого Стефана. Даже от фон Штрауссенбурга можно было услышать, что Венгрия осталась единственным надежным убежищем династии.

Поэтому император Карл I и соглашался на все, чего от него требовали венгры. И в первую очередь это касалось вопроса немедленного создания независимой Венгерской национальной армии, призванной прежде всего защищать целостность Венгрии. Причем то, что под этим подразумевалось, венгерские политики умалчивали не слишком долго. Вскоре Михай Каройи кинул грозный клич, и все, в том числе Векерле и Тиса, принялись твердить как заклинание: «Венгерские войска должны вернуться из Италии. Их задачей является только защита границы королевства».

В результате первый сокрушительный удар по войскам нашего союзника в Италии нанес не столько манифест, содержание которого многие командиры до личного состава просто не довели, а также предательство солдат из числа славян, сколько мадьяры, внезапно начавшие следовать в фарватере политики Каройи.

Уже 20 октября в долине Вальсугане в тылу группы армий «Бороевич» произошел первый бунт в венгерских частях. Поэтому эрцгерцог Йозеф, которого император произвел в фельдмаршалы и назначил главнокомандующим «венгерской» армией, был вынужден отложить свой отъезд из Больцано и поспешить к мятежным полкам, чтобы призвать их к выполнению воинского долга. Однако ему не дали даже к ним приблизиться, забросав подъезды к солдатам ручными гранатами. Тогда армейское Главное командование отдало распоряжение перебросить все не очень нужные на Итальянском фронте венгерские дивизии в район Нижнего Дуная.

В те бурные дни не особенно удачной идеей явилась организация визита императора в Будапешт. Но эту поездку планировали давно, и, как мне стало известно из достоверных источников, она была связана с бюджетным вопросом. Дело заключалось в том, что имперский цивильный лист[108]из-за растущей дороговизны в последнем году перестал соответствовать необходимым расходам. К тому же заработная плата придворных чиновников и служащих стала значительно отставать от размера оплаты труда государственных служащих. По этой причине уже с лета велись переговоры об увеличении упомянутого выше цивильного листа.

Министр-президент Цислейтании Эрнст Зайдлер фон Фойхтенегг и его преемник Макс Гусарек фон Гейнлейн считали, что в Австрии этот вопрос не встретит особых трудностей. Премьер-министр Королевства Венгрия Шандор Векерле тоже надеялся склонить палату депутатов к положительному его решению, но все же посоветовал кайзеру сначала приехать на некоторое время в Будапешт. Поэтому с середины сентября локомотив, который должен был доставить монарха в Венгрию, был, так сказать, на парах. Однако развитие событий сделало возможным осуществление плана поездки только в районе 20 октября.

В германоговорящей Австрии к поездке императора отнеслись с очень горькими чувствами, усматривая в ней попытку к бегству. Поэтому было опубликовано официальное сообщение, призванное развеять это неблагоприятное впечатление.

23 октября императорская чета присутствовала на открытии Дебреценского университета, где ее приветствовала ликующая толпа. Причем император с супругой чувствовали себя среди мадьяров как нигде защищенными. Ничто не предвещало ненастья. Однако уже на следующий день, когда императорская семья переехала в Геделле, в венгерском парламенте разразился громкий скандал, являвшийся предвестником грядущей бури. Причем возмутителя этого скандала трудно было не узнать – им стал не кто иной, как Каройи. Одновременно, когда в городе Дебрецен военный оркестр исполнял гимн Австро-Венгрии «Боже, храни императора», а в парламенте шли ожесточенные дебаты, появилась новость о солдатском восстании в городе Фиуме, после которой в коротком споре сторонникам так называемой «партии 48-х» с достойным признания мастерством удалось свергнуть премьер-министра Векерле.

Будапешт превратился в арену массовых народных волнений, в центре которых все более проявлялся Каройи. И уже 25 октября под его руководством был сформирован Венгерский национальный совет, который в мгновение ока узурпировал все властные полномочия. При этом из многих сделанных им заявлений становилось ясно, что «новая» Венгрия намерена идти по пути к миру в одиночку, не заботясь об Австрии и своих союзниках. Причем в роли злого духа здесь выступал Каройи.

Между прочим, еще в начале 1918 года чиновникам было хорошо известно о готовящемся им перевороте. Главное командование также знало об этом, но оказалось не в состоянии приять решительные меры. Не привлекли к ответственности за подобное бездействие и министра национальной обороны Венгрии генерала от инфантерии барона Шандора Шурмая де Узсок. При этом представленные правительству списки заговорщиков включали в себя практически все имена, сыгравшие в Венгрии определенную роль в период с ноября 1918 года по июль 1919 года. И были это имена тех, кого нация будет проклинать во все времена.

Непосредственно перед отбытием в Хофбург, служивший резиденцией Габсбургов, окружение императора стало свидетелем события большого масштаба, когда он в последний час предпринял еще одну попытку направить события в русло упорядоченного развития. Она заключалась в поручении эрцгерцогу Иосифу приложить все усилия и сформировать венгерское правительство во главе с графом Яношем Хадиком[109]. Последнего кайзер считал своим верным вассалом и не случайно при возвращении в Вену пожал ему руку, проговорив: «Я никогда не забуду те услуги, какие вы оказали мне и Отечеству».

Когда утром 27 октября кайзер прибыл в Вену, то одновременно с ним дворовый поезд покинул и Михай Каройи. А 31 октября венгерское агентство новостей сообщило, что «король назначил графа Михая Каройи премьер-министром и предоставил в его распоряжение для наведения порядка в стране всю полноту гражданской и военной власти». В тот же день солдаты из числа сторонников Каройи убили графа Иштвана Тису.

Однако с изложением венгерских событий я несколько поторопился. Ведь тогда в Австрии тоже происходили важные явления. Так, 21 октября в венском здании парламента Нижней Австрии на улице Херренштрассе впервые состоялось заседание Временного