— Это была милая собака. — Я подталкиваю его в бок, улыбаясь, а он смотрит на меня с недоверием.

Он запрокидывает голову и стонет.

— Я полагаю, все думают, что вы присоединились к нашей экскурсии по Варавету?

— Да, — отвечает Саския.

— Ну ладно, — Кейден щиплет себя за переносицу. — Хватит говорить о чувствах, у меня от них голова болит, и я слишком устал для этого дерьма. Райдер, тебе лучше бы взять с собой побольше еды, потому что ты съел всю мою последнюю миссию.

Финниан и Саския обнимают меня, пока Кейден и Райдер погружаются в препирательства. В пещере темнее, чем должно быть, и я немедленно отстраняюсь и бросаюсь к Кейдену.

— Ты так и не разбудил меня!

Он пожимает плечами.

— Во сне ты много болтаешь. Это было забавно.

— Я не разговариваю во сне.

— Ну… — Финниан замолкает, когда я бросаю на него сердитый взгляд.

— Ты произнесла мое имя довольно много раз, — добавляет Кейден.

Я скрещиваю руки на груди.

— Ты самый неприятный человек, которого я когда-либо встречала. Я, должно быть, мечтала о том дне, когда больше никогда тебя не увижу.

— И все же я все еще в твоих мыслях, дорогая.

Тьма вскоре встречает лес, как возлюбленный, возвращающийся домой после долгого дня, пока я несу вахту. Ее объятия нежны, но поглощают, и только крошечные лесные существа нарушают покой. Все мирно спят, кроме Кейдена, который просыпается каждые десять минут. Он так напряжён, что его разум восстаёт против уязвимости, которую обнажает сон.

Саския садится первой, и вскоре за ней следуют остальные. Должна заметить, не слишком изящно. Райдер запутывается в своем плаще, когда Финниан стонет, думая, что в пещеру проник медведь. Кейден заставил нас смеяться до боли в животе, пока он подражал Райдеру, который надулся, жуя хлеб, и сказал нам, что мы отправимся в ад.

Лунный свет окрасил лес в голубой цвет, дав нам достаточно света, чтобы ориентироваться. Мы продолжаем держаться подальше от главных дорог, пока можем, стараясь не производить слишком много шума. В конце концов, лес становится размытым. Я не думаю ни о чем, кроме как о том, чтобы удержаться на ногах. Сырость просачивается в воздух вокруг нас, когда мы приближаемся к реке Эмер. Это самая длинная река на континенте, она тянется от гор Сирен до моря Долент. Легенда гласит, что Богиня Душ жила в лесу Этрил до того, как боги покинули нас и послали смертных плакать своими слезами скорби в Эмер.

Каждый человек так или иначе сломлен, будь то любовь или жизнь, потому что мы чувствуем все. Мы не такие как боги. Как бы мы ни старались отстраниться от эмоций, они все равно держат нас в своих тисках. Вот почему река так широка, у каждой души есть что оплакивать.

Луна скользит прочь, и звезды исчезают, когда солнце прорезает трещины во тьме. Эмер становится громче, то, что было слабым гулом, теперь становится ревом потока. Я благодарна, когда Кейден поднимает руку, и я прижимаю руки к стволу, наклоняя голову, чтобы отдышаться.

— Впереди группа солдат. На седлах их лошадей изображены трезубец Атарах и корона, — шепчет он. — Семеро спят, а один стоит на страже.

— Слава богам, — фыркнула я, заслужив странные взгляды от Финниана, Саскии и Райдера. — Я не буду бежать всю дорогу.

— Ты собираешься убивать спящих людей, потому что тебе нужны их лошади? — медленно спрашивает Финниан.

— Не похоже, что они им понадобятся, — говорит Кейден.

— Вы двое… — Райдер замолкает. — Какой план?

Финниан накладывает стрелу на лук.

— Я убью того, кто на страже, прежде чем мы раскроем свою позицию.

— Оставайся подальше, чтобы иметь возможность пристрелить любого, если он попытается уехать, — говорит Кейден, обнажая меч и топор.

Мы смотрим сквозь кусты, пока Финниан молча пробирается через лес в поисках более высокой точки обзора и лучшего выстрела в сторожа. Стрела летит, пронзая шею человека, но горшки, в которые он падает, гремят достаточно громко, чтобы напугать спящую группу.

— Я не хотел, чтобы это произошло! — кричит Финниан, и я, смеясь, бросаюсь в бой.

Кейден бросает свой топор, сила которого отбрасывает солдата назад, когда он вонзается в его череп, и я достаю другого ножом, прежде чем они доберутся до нас. Саския остается позади, чтобы следить за битвой с Финнианом, находя возможности для стрельбы по солдатам, не подвергая нас опасности.

— Ложись, Райдер! — кричу я, бросая нож в кого-то, приближающегося к нему сзади, в то время как Финниан добивает солдата, бегущего к лошади.

Мы трое движемся как ветер, быстро справляясь с небольшой стычкой, как будто мы сражались вместе годами. Мы помогаем друг другу, когда можем, и доверяем друг другу, когда не можем. Мои руки испачканы в крови к тому времени, как я берусь за своего последнего солдата, разворачиваюсь вокруг его замаха и наношу удар в затылок. Он падает на землю, булькая кровью, и вскоре присоединяется к своему товарищу по патрулю в загробной жизни.

Я вставляю меч в ножны, когда Финниан и Саския присоединяются к нам, отправляя листья и камни падать вниз по склону. Кейден ставит сапог на грудь солдата и вытаскивает топор из его головы, а я начинаю собирать свои ножи.

— Я нашла кое-что! — восклицает Саския, держа в руках письмо, которое она нашла, роясь в карманах. — Мы можем использовать это, чтобы перебраться через Эмер.

— Как так? — спрашивает Финниан. — Мы не похожи на этот патруль.

— Это общий приказ вернуться в Зинамбру на бал-маскарад. Он никому не адресован, а значит, скорее всего, был отдан нескольким солдатам на границе.

В лесу позади нас раздается небольшая трещина, и мы замолкаем, снова хватаясь за оружие. Но это ничего. Наверное, небольшое животное ищет еду.

— Мы поговорим подробнее, когда приедем в город. Давайте просто сосредоточимся на том, как пересечь Эмер, — говорю я.

Лошади и доступ к мосту значительно сократят наше время в пути. Ни на одном из солдат нет доспехов Имират, все они одеты в повседневную кожу и туники, как и мы. Райдер собирает все деньги, которые удаётся найти, а затем мы садимся на лошадей, забирая с собой оставшихся троих. Нам необходимо довести их до места, где их будет легко обнаружить, и где мы сможем смыть с себя кровь. Мысль о том, чтобы оставить их, будет преследовать меня сильнее, чем само убийство спящих людей.

Мы проезжаем короткое расстояние до переправы, и моя тревога растет с каждой секундой.