проецировала его на окружающих. На меня. Она постоянно меня наказывала. Пока я чуть не задохнулась от мук совести.

Как так можно? Как вообще человек может так поступать? Превратить жизнь другого… жизнь собственной сестры в ад, чтобы только чувствовать себя лучше? Все ее удары, которые мне приходилось сносить. Все мои сомнения в себе, спровоцированные вечной критикой и очернением с ее стороны. Моей одежды, татуировок. Моих работ. Моих мечтаний. Меня. И все это из одной только ревности. Из ненависти к себе.

За последние три дня я, можно сказать, переосмыслила всю свою жизнь. И мне кажется, я только сейчас что-то поняла, как будто раньше я наблюдала за ней как зритель немого кино – без звука.

У Герды я попросила прощения, но она отмахнулась и поинтересовалась состоянием Бекки. Я не смогла ничего толком ответить и сказала только, что мне нужно время кое-что осмыслить. Она сказала, что свяжется со мной, только если возникнут действительно важные вопросы от прессы, об остальном пообещала позаботиться без моего участия.

Симон тоже дал мне личное пространство. Он не был в восторге от моего желания навести порядок в голове и жизни в одиночку, но проявил уважение. Мы много времени провели на диване в обнимку за просмотром сериалов. Когда вчера я сказала ему, что встречаюсь сегодня с Бекки, он посмотрел с пониманием и не стал расспрашивать. Я после ему все расскажу. Если получится то, что я задумала.

Стимулом к этой встрече стал телефонный разговор с Каллой, который кое-что для меня прояснил. Я рассказала ей о случившемся, в ответ она разразилась небольшой отповедью. Ну то есть не такой уж и небольшой:

– Сейчас все имеет смысл. То, как она обращается с тобой. Бекки проецирует собственное чувство вины на тебя. Возможно, она даже делает это неосознанно. Мы все время от времени так делаем. Такая форма самозащиты, естественный рефлекс, при помощи которого человек закрывается от эмоций, желаний и страхов, с которыми не имеет сил справиться. Мы проецируем их на окружающих и боремся с ними за их счет. То есть вся подлость, обращенная против тебя, на самом деле направлена на нее саму. Я, конечно, не психолог, но знаю достаточно, чтобы понять, что у Бекки реальная проблема. Не та, которая исчезнет после серьезного разговора, тем более, если ты, как обычно, через неделю все ей простишь. Знаю, что она твоя сестра, знаю, что ты ее любишь, но ты уехала из дома, и на то были свои причины. Бекки токсична. Она будет распространять свой яд всякий раз – неважно, увидитесь вы раз в два, три или четыре месяца. Ты не поможешь ей, Лиса, если она не захочет. Ты можешь только помешать ей измучить тебя вконец.

Кто-то внезапно прикоснулся к моему плечу, и это вырвало меня из потока мыслей. Я обернулась и увидела темнокожую женщину. По одежде я узнала в ней кондуктора, видимо, она просила билет. Я сдвинула наушники и извинилась. Вероятно, она уже довольно долго передо мной стоит.

– Можно, пожалуйста, ваш билет? – В ее вопросе сквозило недвусмысленное наконец-то.

Я вынула из кошелька мой студенческий проездной на семестр. Кондуктор кивнула, и я снова надела наушники, вслушиваясь в грустную мелодию Berlin.

Поезд замедлился и въехал на вокзал Люнебурга. Мое сердце затрепетало. За окном показалась платформа, и я на какую-то секунду увидела Бекки. Сердцебиение усилилось.

Я предложила ей встретиться в курпарке возле градирни – старом сооружении для добычи соли. Ехать домой я не хотела. Папа на мое сообщение не отреагировал. Видимо, это означает, что он не против полностью прекратить общаться. Идея сесть в кафе мне тоже не нравилась. Поэтому курпарк. На мое сообщение сестра ответила кратко: Ну давай.

И вот теперь она на вокзале. Хотя я не писала, каким поездом приеду. Думаю, этот наиболее подходящий, хотя я ведь могла приехать и раньше, выпить кофе или что-то подобное.

Я встала, быстро застегнула пальто, замотала вокруг шеи шарф и пошла к дверям. Поезд толчком остановился, отозвавшись в моем теле и в сердце. Я глубоко вздохнула и последней вышла на перрон.

Бекки замахала и пошла мне навстречу как ни в чем ни бывало. Я не стала ни махать в ответ, ни улыбаться. Однако это не помешало ей броситься мне на шею. Я остановилась как вкопанная, руки повисли плетьми. Пусть она поймет, что все совсем не в порядке.

– Что такое? – спросила она и отодвинула меня от себя. – Ты до сих пор злишься, что ли?

Что ли? Я, не в силах понять ее поведение, замотала головой. Она сама не понимает, что не так? Или, вернее, не хочет понять. Вместо этого она снова пытается все перевернуть и изобразить меня тем, кто делает из мухи слона.

– Ты, что ли, серьезно? – Это что ли я намеренно выделила. Господи, должна же она заметить, как пренебрежительно по отношению ко мне она себя ведет.

– Да ладно тебе, я напилась. Я имею в виду… ты трахаешь моего бывшего парня и плюешь на мои чувства. Это не так легко переварить. Так что извини, пожалуйста, что я немножко съехала с катушек.

Я схватила ртом воздух, чувствуя, как напряглось мое тело, а ногти впиваются в ладони. Бекки продолжала, в то время как моя грудь ходила ходуном:

– А по поводу аварии с мамой я так сказала, потому что разозлилась, – на полном серьезе заявила она и с улыбкой взяла меня за руку. – Я все придумала, Лиса. Ты в самом деле подумала, что я смогла бы держать это в себе годами? Если бы я была виновата в маминой смерти, я бы давно застрелилась.

Эта последняя фраза окончательно убедила меня в том, что я должна провести черту. Здесь и сейчас. На этой платформе. Я сняла ее ладонь со своего плеча и замотала головой.

Бекки скрестила руки на груди.

– Ты не веришь мне, что я все выдумала? Я так и думала. Иначе тебя опять обуяют угрызения совести.

– Мне жаль. Мне жаль, что ты винишь себя в маминой смерти, что я нужна тебе для того, чтобы винить себя.

Бекки безрадостно засмеялась.

– Что за чушь ты городишь? Мне не надо себя винить. Не за что, я ничего не делала.

– Конечно нет. Неважно, что ты делала или говорила тогда в машине, это был несчастный случай. Ты не виновата.

– Я знаю.

– Ты не виновата, Бекки.

– Да. Зачем ты это повторяешь?

Я заглянула ей в глаза.

– Послушай, Алиса…

– Ты не виновата, Бекки.

– Прекрати.

– Ты. Не. Виновата.

– Прекрати немедленно, – зашептала она. – Пожалуйста.

– Пока ты не признаешься себе или не найдешь другой способ справиться с этим, кроме как вымещать на мне весь негатив, я дистанцируюсь.

Ее карие глаза уставились в мои.

– Что…