в плохом настроении и что я втянула тебя во всю эту драму, Симон. Я сейчас совсем не та Алиса, с которой ты познакомился, и надеюсь, это не отпугнуло тебя. Потому что мне хочется продолжения, но просто мне нужно время, чтобы со всем справиться.

– Алиса… – Я покачал головой. – Единственное, что меня до сих пор беспокоит, так это то, что ты меня не всегда слушаешь. – Я взял в руки ее лицо, на нем мелькнула растерянность. – Это нормально, если у тебя что-то иногда не нормально. Тебе не нужно за это извиняться. Потому что и это тоже ты, и мне нравится любая твоя версия. Любая страница. Если бы ты была книгой, я не пролистнул бы ни одной. Я бы проглотил каждую чертову главу. Потому что я хочу тебя такой, какая ты есть. Со всеми противоположностями. Хохочущую и в слезах. Сильную и уязвимую. Громкую и тихую. Игривую и серьезную. Сексуальную и милую. Хотя довольно часто ты воплощаешь и то и другое одновременно.

Застенчивая улыбка тронула уголки ее рта, розовые щеки стали еще ярче.

Я целую ее в лоб, скольжу губами по маленькой тревожной складке и шепчу:

– До сюда уже дошло?

Она кивнула.

– Хорошо. – Я снова заглянул ей в глаза и спросил: – Чай или кофе?

– М-м-м… – Она нахмурила лоб, возможно, от внезапной смены темы. – Чай.

– В постели или на диване?

– В… постели. Или нет, на диване. Что ты задумал?

Я помог снять пальто.

– Приготовить тебе чай. И обнимать тебя, пока ты рассказываешь, как прошел разговор, и что мне сделать, чтобы тебе стало полегче.

Спустя какое-то время мы лежим на диване под одеялом. Я обнимаю Алису, она подробно рассказывает про встречу с Кики. Иногда плачет. Каждый раз, когда она начинает плакать, я крепче прижимаю к себе ее дрожащее тело.

– Понадобился час, чтобы Бекки прекратила плакать. Я не могла уехать и оставить ее такой раздавленной. Она была вся измучена… Такой я ее никогда не видела. Никогда. Никогда бы не подумала, что она так среагирует на мое решение прекратить общаться. – В голосе Алисы слышалась боль. – Я всегда думала… ей на меня плевать. Окей, может, не плевать… но… Господи, она по-настоящему раздавлена, Симон. Она была настолько не в себе, что я вызвала такси и довезла ее до дома. А пока мы ехали, я сто раз была готова взять обратно свои слова. Просто, чтобы… чтобы ей стало лучше.

Пришлось прикусить себе язык, чтобы не сказать, что это было бы совершенно неправильно: ставить благополучие Кики выше своего собственного.

– Так ты все-таки жалеешь? – осторожно спросил я.

– Нет. Последние три дня я много думала и уверена, что это правильное решение. Для нас обеих. Дольше я бы не вынесла, а Бекки… Ее настолько разъедает чувство вины, что она уничтожает не только себя, но и других.

Я не смог сдержать вздоха облегчения. Я действительно рад, что Алиса осознала это. Как бы больно ей ни было.

– Я только боюсь, что… – Алиса замолчала, а затем начала снова: – Бекки настолько психически неуравновешенна, Симон. Гораздо более нестабильна, чем я думала, и я… я серьезно обеспокоена тем, что она…

Алиса вновь не договорила, но я догадываюсь, что она имеет в виду. Меня тогда посетила точно такая же мысль. Вот только в отличие от Алисы я смог отогнать ее от себя. Просто потому что хотел забыть все о Кики и наших отношениях. Однако у Алисы другая ситуация. Они сестры и навсегда ими останутся. Жизнь Алисы, ее благополучие всегда будут связаны с жизнью Кики.

– Если хочешь, могу найти контакты терапевта, у которого я в свое время наблюдался, – предложил я. – Он мне очень тогда помог справиться с чувством вины.

Она выбралась из моих объятий и села, на губах играла легкая улыбка.

– Это было бы здорово, Симон. Спасибо.

Я чувствую себя виноватым и не могу избавиться от этого чувства.

– Я должен был предложить это Кики. Я знал, что с ней не все в порядке, что нужна помощь. Реальная психологическая помощь. Если бы я дал ей тогда номер своего терапевта, возможно, она бы…

– Не надо, Симон, – перебила она меня и приложила указательный палец к моим губам. – Давай не будем снова про угрызения совести. Ты не сделал ничего плохого, ясно?

– Если это относится ко мне, то это относится и к тебе, – шепчу я и целую ей палец.

Она согласна.

– Знаю. Я твердо решила не позволить больше своей вине брать надо мной верх. Я понимаю, что смогу помочь Бекки только в том случае, если она позволит это, если она осознает, что у нее есть проблема. Но я думаю, что важно дать ей надежду. Дать понять, что моя дверь никогда не будет для нее закрыта. Что я готова начать заново, если она готова побороться за себя. Что я верю, что она может измениться, и что мы… – Снова пауза посреди фразы. – Я напишу ей письмо. Сейчас, немедленно. Письмо, в котором расскажу обо всем. Чтобы дать ей какую-то определенную опору. Как думаешь, реально найти номер твоего терапевта прямо сейчас?

– Конечно! – Я сел и взял телефон, Алиса встала с дивана. Это письмо, наверное, ровно то, что Кики сейчас нужно, чтобы прийти в себя. Я сделал бы все, чтобы помочь ей, даже если это означает написать ей. Но пока я пошел искать контакты своего терапевта и параллельно изучать другую информацию. По опыту я знаю, что время ожидания может быть довольно долгим. Итак, пока Алиса пишет письмо в своей комнате, я составляю список потенциальных психотерапевтов, специализирующихся на посттравматическом стрессовом расстройстве. Закончив, я отправил его Алисе через WhatsApp.

Она ответила смайликом с сердечком. Красный, а не фиолетовый, как раньше. Что бы ни значило это сердце, мое оно заставило биться как минимум на два удара быстрее.

50

Алиса

Тесно прижавшись друг к другу, переплетя ноги, мы с Симоном лежим в постели. В его постели. Это впервые, потому что раньше мы всегда были только у меня. Я полностью укутана им, меня обволакивает его запах. Он на простыне, на подушке, на одеяле. Я вдыхаю его аромат, когда он заправляет прядь волос мне за ухо и осторожно вытаскивает ее снова. Симон пристально смотрит мне в глаза, как будто заглядывает прямо в душу. И пусть. Я открываю перед ним все раны моей души, потому что знаю, что новых он мне не добавит.

Уже почти ночь. Мои мысли никак не могут успокоиться, как карусель вертятся вокруг Бекки.

– Знаешь, что мне стало ясно? – шепчу я, нарушая тишину. – Пока я писала Бекки письмо?

– Нет, что же?

– Мне стало ясно, что нам обеим нужна помощь. И ей, и мне. Так