– На Рождество, после того как мы от вас уехали.

– Когда у нее был кишечный грипп?

– Да, только это был не грипп. Простите, что не позвонили вам раньше, нужно было время, чтобы собраться с мыслями.

Джуди молчит, а потом тихо произносит:

– Рич, мальчик мой, мне так жаль…

Он вздыхает:

– Мне тоже.

Рич сглатывает, пытаясь не расслабляться. Через пару минут встреча с поставщиком, нельзя терять хватку.

– Полагаю, на таком сроке это частое явление.

– Ммм…

– Сколько у нее было недель? Семь?

– Восемь.

– Господи, как тяжело. И всегда-то нелегко, а Кэт еще и такая уязвимая… С ней все нормально?

– Честно сказать, не думаю. То есть физически – да, врачи сказали, что она поправится, просто нужно отнестись к происходящему поспокойнее, дать природе самой сделать все как нужно. Она все еще теряет кровь, но дело не в этом… когда я уезжал, то она заставила меня поволноваться.

– Ох, бедняжка. Я беспокоилась, что нечто подобное может произойти после того раза.

– Да? – Рич не совсем понял, говорила ли теща о первом ЭКО или о предыдущей депрессии Кэт. Но это и не важно.

– Я пыталась сказать, но ты же знаешь Кэт. Она никого не слушает. Судя по тому, что я слышала про ЭКО, это тернистый путь, а с ее проблемами со здоровьем я и не думала, что все пройдет гладко.

Почему Джуди не поделилась со мной своими сомнениями, думает Рич, когда через пару минут направляется обратно к своему рабочему месту. Вместо этого Джуди и Кэт обговорили все наедине, как хотела Кэт. Разумеется, Джуди не хотелось вмешиваться, в тот момент мне и самому бы, наверное, не понравилось, если бы она вмешалась. А Кэт и подавно.

По правде говоря, Рич, как и Кэт, верил в то чудо, которое подарит им медицина, хотя после первой неудачи немного остыл. Но после положительного теста на беременность Рич позволил надежде расти, по чуть-чуть каждый день. Его эмоции слегка отставали от эмоций жены, как обычно, он плелся за ней, беря пример с ее энтузиазма. Но после последней неудачи Рич уже не был так уверен, что Кэт снова поднимется. Но ведь он не может пробежать эту дистанцию в одиночку, так что же с ними будет?

* * *

На самом деле Кэт не спит, она просто спряталась от внешнего мира. Она пролежала без движения несколько часов. Занавески остались задернутыми, несмотря на отчаянные попытки дневного света пробиться в щель между ними. Кэт лежит все в той же позе, свернувшись калачиком под одеялом.

Проходит десять минут…

Пятнадцать…

Семнадцать…

Время тянется невыносимо медленно. Бесси свернулась около ее живота. Один полумесяц внутри другого. Обычно кошка спит на покрывале в ногах, но сегодня она словно бы почувствовала, что Кэт нуждается в ее присутствии, поэтому поддела мордой одеяло и залезла под него. Ее тепло и мягкая шкурка немного успокаивают.

В какой-то момент Кэт слышит звонок городского телефона, но не может заставить себя снять трубку. Включается автоответчик. Ее собственный голос просит звонящего оставить сообщение. На автоответчике она такая собранная, взрослая, жизнерадостная, словно это кто-то другой.

После звукового сигнала раздается мамин голос:

– Дорогая, как ты? – Пауза. – Кэт, малышка моя, я знаю, что ты дома. Это мама. Рич только что звонил и поделился новостями. Мне очень жаль. Правда. Я знаю, как ты надеялась, что все получится, и все мы надеялись, но… милая, я не знаю, что сказать. Мы о тебе думаем, я и папа. Надеюсь, ты там отдыхаешь. Я хочу приехать навестить тебя. Пожалуйста, перезвони, когда прослушаешь сообщение. Обнимаю.

Что-то щелкает, и мама замолкает. Кэт тянется за берушами, чтобы больше ничего не слышать.

6.33. Снова Кэт просыпается раньше Рича. И опять она парит в невесомости, как космонавт. Она здесь третий день… или четвертый. Сбилась со счету. Голова пылает, словно кто-то вскрыл ее черепную коробку и заполнил огнем. А на улице начинают петь птички. Кэт снова тянется за берушами и вставляет их плотно-плотно, пока не перестает слышать вообще. Мозг готов взорваться. Кэт не сомневается, что чувствует, как разные химические соединения вступают в реакцию, пожирая серое вещество. Она бы все отдала, чтобы полностью отгородиться от звуков и от мыслей, обрести тишину.

Рич просыпается, собирается на работу, снова умоляет ее встать с кровати, но как только он уходит, Кэт признает свое поражение. Она не может двигаться и не может никуда идти. Даже кокон из знакомого одеяла в знакомой спальне не кажется ей безопасным, что уж говорить о походах куда-то. Она хочет, жаждет безопасности, а для этого остается только надеяться, что она снова провалится в сон. Во сне можно найти умиротворение. Часами она пытается уснуть, но чем сильнее старается, тем больше ей не хочется спать. Она может лишь гонять одни и те же мысли по кругу, повторять снова и снова:

Я заслуживаю это.

Я не рождена быть матерью.

Бездетные женщины бесполезны.

Я всех подвела.

Я неудачница.

Я ненавижу свое тело.

Ненавижу себя.

Я не заслуживаю быть счастливой.

Снова и снова эти слова приходят, кружатся, ударяются друг о друга и взрываются, а Кэт ощущает, как ее личность распадается, исчезает, сгорает в химическом пожаре ее мозга. Она так и лежит без движения на боку, парализованная, застывшая, словно один из жителей Помпеи, которого навек погребли вулканический пепел и лава.

* * *

– Я так и не могу дозвониться до нее, Рич. Она не подходит к телефону. Я уже и на городской звонила, и на мобильный. Хочу с ней повидаться.

Рич стоит на улице перед дверью офиса в Лестере. На улице прохладно, но Рич вышел, чтобы поговорить без посторонних.

– Джуди, простите, она говорит, что никого не хочет видеть, часто и на мои звонки тоже не отвечает. И так всю неделю. Я так понял, у нее еще не закончились выделения, но вряд ли из-за этого надо лежать днями напролет. Она вообще не встает с кровати.

Пауза. Джуди раздумывает.

– Ты считаешь, она снова впала в депрессию?

– Мне кажется, она от меня ускользает.

– Да, похоже на то. Я чем-нибудь могу помочь?

Рич вздыхает.

– Я очень беспокоюсь за нее, но мне сложно, поскольку приходится работать. Компания переживает трудные времена. На нас оказывается такое давление. Я боюсь, что, если я перестану держать руку на пульсе, меня при первой же возможности отправят на свалку.

– На свалку?

– Простите. – Рич использовал их с коллегами шутку. Все они ходят по краю и не знают, кто будет следующим. – Я хотел сказать, что они меня уволят.