– Мне известно её настоящее имя. Вьюга была моей младшей сестрой. У нас почти такая же разница в возрасте, как и у вас с Хьелльрунн.

– Прекратите. Я не хочу слышать о вашей сестре.

– Я тоже её защищал. – Хигир кивнул. – Но она представляла угрозу даже для самой себя. Как и твоя сестра.

– Зачем её приковали? – Стейнер глянул на кандалы и окровавленное, раненое запястье.

– Каждые несколько лет, возможно, раз в десять лет, на Владибогдан попадает ребёнок с великой силой. Сила, которая по мощи своей несопоставима с возрастом. Они призывают стихии, как старых друзей. Им не нужно напрягаться, чтобы подчинить своей воле дар. Эти дети обладают принципами и поглощены ненавистью к Империи, которая граничит с безумием. Настоящий фанатизм.

– Ваша сестра?..

Зоркий задумчиво кивнул.

– Правящий Владибогданом Патриарх приковал Вьюгу, чтобы она быстрее сломалась. Её не кормили днями напролёт и не давали спать. Иногда физически воздействовали или пытали при помощи колдовства.

– Зачем вы мне это рассказываете?

– Потому что она сломалась, Стейнер Вартиаинен. Она стала талантливой Зоркой, способной приручать ветра. Она приняла Сольминдренскую империю. Она поняла, что бесконтрольная колдовская метка могла причинить вред. Она уяснила, что без порядка существуют лишь хаос и разруха. Те, кто слишком слаб, чтобы нести великое бремя Империи, умрёт под тяжестью её величия.

– Какой смысл убивать граждан для сохранения величия? – Стейнер сжал зубы, жалея, что рядом не оказалось кувалды.

– Без жертв здесь не обойтись, – ответил Хигир, наклонившись вперёд. Пламя у его ног взволнованно заполыхало. – Хьелльрунн проверят на наличие метки. Матриарх-Комиссар помешала Ширинову, но это всё равно случится, Стейнер. Это к лучшему. Разве ты не видишь?

– Я вижу только то, как немощные, дряблые Зоркие лишают детей семьи. Вижу, как Империя распространяет ложь. И вижу перед собой жалкого старика, который не смог защитить сестру.

Мертвосвет вскочил на ноги, и пламя вспыхнуло выше, ярче. Хигир согнул пальцы, озарив камеру оранжево-белой огненной вспышкой.

– Мы сломаем тебя, Стейнер, и сломаем Хьелльрунн. Перед мощью Империи вся бравада исчезает. Ты поклянёшься в верности или же погибнешь. С отцом ты опоздал, но всё ещё можешь спасти себя.

– С отцом?

– Мы знаем, что он причастен к убийству в Хельвике. Мы знаем о переписке с Матриархом-Комиссаром. Две ночи назад мы обыскали её комнату.

– Какая переписка? – удивился Стейнер. – Мой отец не знаком с Фельгенхауэр.

Однако Марек всегда скрывал правду; возможно, это одна из его тайн.

– Она хорошо прятала письма, но Ширинов умело обыскал её покои, и мы их нашли.

– Ширинов, – усмехнулся Стейнер. – Он ещё тот безумец.

– Мой товарищ ждал этого годами, а понижение чина по твоей милости только придало ему решимости. Впрочем, как и мне: я ещё больше желаю найти свою сестру и вернуть её в лоно Империи.

Зоркий сделал шаг вперёд, подняв объятые пламенем руки. Пленник вжался в стену, но жар всё равно опалил его, и камера наполнилась слабым запахом опалённых волос.

– Я ничего об этом не знаю, – возразил Стейнер. – Вообще ничего не знаю. Просто оставьте в покое мою сестру!

Но Хигир не отступил, а протянул огненные ладони к лицу юноши. С него градом лился пот, а дыхание стало трудно, но выхода из камеры, как и от Зоркого, не было. Стейнер глядел в хмурую маску на отражение огня. За прорезями для глаз скрывалась темнота, и пленник представил, как оплавятся и сгорят его уши.

– Я ничего не знаю о Хельвике, – закричал он. – Я простой кузнец! Мне ничего не известно о Вьюге!

– Ты, грязная свинья Нордвласта, ты отнял её у меня! Ты паразит Обожжённых республик. Почему ты не поддерживаешь наше желание объединить Империю? Все страны должны служить Императору!

– Иерарх Хигир, – раздался голос снаружи камеры.

Зоркий выпрямился и повернулся.

В дверях стоял солдат, держа в руках шлем. Он взглянул на Мертвосвета и прочистил горло. Нет, этот был не имперцем: золотистые волосы и борода вкупе с бледно-голубыми глазами предполагали его принадлежность к Ваннеронду или Дракефьёрду.

– Прибыло грузовое судно, – доложил солдат на северном языке. – На несколько дней раньше. Через несколько часов оно пришвартуется. Ординарий Ширинов требует вашего присутствия.

Стейнер перевёл взгляд с солдата на Зоркого, ощущая капли пота на щеках. Хигир вылетел из комнаты, оставив за собой лишь горящий стул, окутанный дымом. Солдат остался. Его взволнованные глаза переместились с горящего стула на заключённого.

– Как ты можешь служить им, когда они творят с людьми такие зверства? – спустя мгновение спросил Стейнер.

– Как будто у меня есть выбор, – ответил солдат, качая головой.

Мужчина ушёл, и тогда Стейнер задумался, как скоро Ширинов отправится в Циндерфел.

Стейнер выпрямился. Пот остыл быстро, хотя несколько минут назад кожа чуть не плавилась от жара. Прижав лоб к холодному камню, он осмелился посмотреть в узкое окно.

– Чёрт побери.

Кузнец закрыл глаза. Подтвердились его страхи: неспокойное море ничуть не мешало имперской галере резать волну за волной, вздымая белые паруса на сильном ветру.

Гремя цепью, Стейнер осмотрел замок. Нет, сбежать невозможно – здесь нужен инструмент, а не замёрзшие пальцы. Корабль продолжал сближение с островом, превращая сердце пленника в камень. Он схватился за цепь, дёрнул её и выругался, но металлические звенья накрепко засели в стене башни.

Внезапно блики света отвлекли внимание от узкого окна. Стейнер ожидал увидеть вернувшегося Мертвосвета, но к своему удивлению встретился с Огненным духом, который возвышался над ним, озаряя камеру оранжевым пламенем.

– А я и думать забыл, что ты здесь. – Юноша повернулся к окну, взглянул на корабль. – Ширинов воспользуется кораблём и уплывёт на материк.

Стейнеру не было известно, понимал его дух или нет, но всё равно продолжал беседу:

– Я обязан вернуться, чтобы защитить семью.

Огненный призрак кивнул, и они оба обратили взоры на бушующее тёмно-зелёное море и приближающийся имперский корабль.

– Не только семью, но и всех в Циндерфеле и Хельвике. – Стейнер потянул цепь. – Я бы остановил Зорких и больше бы не позволил забирать детей Норд- власта.