Страж не обмолвится о моём визите – у нас договорённость. Но я не могу здесь задерживаться.

Сребротуман приблизился, опустился на колени и достал половину буханки, яблоко, бурдюк и немного холодной курицы, после чего молча направился к двери.

С закрытыми глазами Стейнер жадно поглощал еду.

Когда ты в последний раз ел? – спросил Зоркий, оглядываясь.

– Как давно я здесь? – полюбопытствовал пленник, пытаясь одновременно жевать и говорить.

Три дня. В этом и кроется причина моего визита. Ширинов бы до смерти тебя уморил, а я бы предпочёл, чтобы ты остался в живых.

Стейнер не отрывался от торопливого пира и не расспрашивал о мотивах. Сребротуман подошёл к узкому окну, откуда в камеру струился скудный свет. Здесь стояли постоянные сумерки, и не было ничего интересного, поэтому две оранжевые сферы с ходу бросались в глаза.

– Зачем вы привели Огненного духа?

Тень моргнула светящимися глазами и ускользнула за дверь, стремясь остаться незамеченной солдатом снаружи.

Кими предложила. – Сребротуман оглянулся на призрака. – Не шуми. Ничего хорошего не будет, если Ширинов выяснит, что Пепельный суд отправил шпиона к тебе в камеру.

– Пепельный суд?

С того дня, как ты прибыл на Владибогдан, Огненные духи чувствуют с тобой родство. А у меня, насколько тебе известно, родство с Огненными духами. Мы решили приложить усилия, чтобы избежать порабощения и прозвали себя Пепельным судом.

– Вы намереваетесь восстать против Ширинова?

Сребротуман кивнул.

Кими попросила отправить к тебе Огненного духа, чтобы тот за тобой приглядывал. Она боится, что Ширинов казнит тебя.

– Кими тоже в рядах Пепельного суда?

Сердце Стейнера громко билось; во рту пересохло от волнения.

Нет. Чтобы вступить в ряды, нужно отвечать конкретным требованиям.

– Но почему Ширинов до сих пор меня не казнил? – с тревогой спросил пленник. – Я просидел здесь три дня, и он мог сделать это в любое время.

У него на тебя планы. Он сам мне так сказал.

– Зачем ему рассказывать о планах? Я думал, вы в союзе с Фельгенхауэр.

Теперь, когда Матриарх-Комиссар ушла, в моих интересах подыгрывать Ширинову и заручиться доверием, хотя на самом деле я всегда считал его убийцей и безумцем.

– А я-то решил, что вы, Фельгенхауэр и Марозволк – Тройка.

Нет, не Тройка, но мы разделяем определённую точку зрения. Мне нравится работать вместе.

Стейнер наклонился вперёд настолько, насколько позволяла цепь.

– Почему я должен вам доверять? – прошептал он. – Что задумал Ширинов?

Он держит тебя в живых, потому что намерен представить тебя в качестве доказательства.

– Доказательства? Какого ещё доказательства?

Сестра Хигира пропала на материке, а товарищи её убиты. И ты каким-то образом связан с их смертью.

– Вьюга.

Именно. Хигир и Ширинов считают, что исчезновение Вьюги является частью большого заговора. Заговора мятежников, пытающихся обезопасить детей Нордвласта.

– Таких детей, как Хьелльрунн, – понял Стейнер.

Я думаю, что защищали именно саму Хьелльрунн. И теперь Ширинов стремится исправить свою ошибку.

– Но при чём здесь Вьюга?

Она пережила обучение, но не заручилась доверием Зорких. Теперь она пропала, а двух её товарищей убили до того, как прошли Испытания. Ширинов уверен, что корни заговора находятся на Владибогдане.

– Поэтому Посланница забрала Матриарха-Комиссара, – догадался Стейнер. – Ширинов считает, что Фельгенхауэр наняла убийцу в Хельвике, чтобы защитить Хьелль. – Он поднял взгляд на маску. – Это так?

Возможно. Мы сошлись во многом, но не во всём. Если Фельгенхауэр знала о семье в Нордвласте, которая могла провалить Испытания, она могла и помочь.

Стейнер прикусил губу, не зная, что ответить. Он до сих пор не понимал, можно ли доверять Зоркому.

Твоя семья знала Фельгенхауэр? Они связывались с Матриархом-Комиссаром?

– Нет, – возразил кузнец. – Нет.

Хотя ты не так много знаешь. Разве твой отец заслуживает доверия?

– Убирайтесь из моей головы! – прорычал Стейнер.

Сребротуман прошёл через камеру и поднял окровавленный плащ.

Ширинов и Хигир не остановятся, пока не найдут Вьюгу. Они не могут упасть в грязь лицом, даже если для этого потребуется отдать тебя в руки Императору.

Ледяной холод накрыл Стейнера, словно волной. Он не хотел отправляться в Хлыстбург и представать перед Императором. Город кнутов вытащит из него все тайны и правду. Он закричит имя Вернера, лишь бы прекратить жгучую боль; он сдаст Хьелльрунн, чтобы остановить острые как бритва плети, вонзающиеся прямо в плоть.

– Вытащите меня отсюда, – попросил юноша. – Мне нельзя в Хлыстбург. Я всё сделаю, что скажете.

Сребротуман не ответил; тишина тучей нависла в тёмной камере.

Стейнер вздрогнул, когда на пороге появился солдат и произнёс что-то на сольском. Зоркий, не прощаясь, немедленно покинул камеру, оставив Стейнера гадать о следующем шаге Ширинова.

* * *

Время шло, и свет за окном потускнел. Стейнер ёрзал и сыпал проклятиями, замерзая на ледяном каменном полу. Иногда он поднимался на ноги, чтобы размять онемевшие руки, но ему никак не удавалось найти удобную позу. За дверью раздался шум, и пленник сжался от ужаса. Может быть, хромой старик передумал? Но гостем оказался не Ширинов.

На пороге камеры появился Хигир с танцующим возле ног пламенем.

– Мертвосвет, – процедил Стейнер сквозь зубы и прищурился. Пламя Зоркого слепило глаза, которые давно уже отвыкли от света.

Иерарх в медной маске тащил за собой стул, громыхая деревянными ножками.

– Ублюдок из Циндерфела, – сентиментально возгласил Зоркий.

Он поставил стул в центре камеры и после быстрого осмотра заключённого сел напротив.

– Тень Ширинова, – съязвил Стейнер и отвернулся, чтобы не видеть хмурую, выщербленную маску. Его дыхание участилось, а сердце выпрыгивало из груди.

– Она похожа на тебя, – заявил Хигир после паузы. – Её тоже держали на цепи в этой самой камере. Ширинов хочет забыть те времена, но я-то всё помню. Мне позволяли иногда заглядывать к ней.

Стейнер дёрнулся, но цепь крепко держала; запястье лишь сильнее кровоточило от попыток вырваться.

– Замолчите! Я не хочу это слушать!

Но Мертвосвет продолжал: