* * *

Они не хотели уезжать от дочери, стояли возле спящей девочки как приклеенные и прислушивались к дыханию. Ровному, чистому, здоровому.

– Это всего на несколько часов, – заверил я. – Потом вас никто держать не будет.

– Нам обязательно ехать двоим? – спросила Розали. – Один Фред не справится?

– Я бы хотел перестраховаться.

– А если малышка проснется и захочет есть? – запротестовала женщина, но вмешалась Мардж.

– У вас все равно нет молока, а я вызову кормилицу. Не переживайте, со мной малышка будет в большей безопасности, чем где-либо еще. Поверьте, это не первый ребенок, которого я вижу на своем веку.

Она говорила так уверенно, что без проблем сумела убедить беспокойную мать. Впрочем, Мардж не врала. Роды в Квартале не были редким явлением. В год обязательно появлялось несколько младенцев, и Хозяйке очень часто приходилось быть повитухой. Что поделать, если телефоны еще не изобретены, а доктор Френсис не всегда приезжал вовремя.

Через десять минут мы уже отъезжали от особняка Мардж, а я не мог поверить, что вижу это место последний раз.

Внутри, конечно, жил страх, что ничего не выйдет. Ведь ломались же у меня до этого сложные приборы, но я продолжал рассчитывать, что машина, полностью собранная из артефактов этого времени, не даст осечек. Ведь я не создавал парадоксов, я пытался исправить один из них – свое присутствие здесь.

Когда мы приехали к месту, Фред долго и придирчиво осматривал со стороны дом, Розали же была не так внимательна, спешила поскорее отделаться от задания и вернуться к дочери.

– Фред, ну чего ты там? – окликнула она мужа, уже стоя на пороге. – Давай быстрее.

– Иду, – поспешил он. – Просто дом похож на тот, где я вырос. Неприятное чувство.

– Но он же сгорел, – едва слышно произнесла Розали. – Ты сам рассказывал.

– Да. В том пожаре никто, кроме меня, не выжил.

* * *

Дежавю.

Когда-то я уже испытывал нечто подобное, только в прошлый раз не было боли, а сейчас она жгла все тело – буквально каждый клочок моей кожи.

Хотелось открыть глаза, но что-то тугое мешало это сделать. Я даже руку поднять не сумел, ее пронзило адской болью.

– Тише-тише, – раздалось над ухом. Когда-то точно так же говорила Варга, но сейчас я узнал голос Марджери. – Тебе нельзя шевелиться. Целители пока запретили, нужно ждать, пока кости срастутся.

– Что произошло? – Я не помнил ничего, разве что последнюю фразу Фреда о каком-то давнем пожаре, где выжил только он.

– Взрыв, – тихо ответила хозяйка. – Очень сильный. Разнесло несколько зданий в округе. Из относительно хороших новостей – в них никого не было. Из плохих – ни Розали, ни Фред не выжили.

Если бы я мог сейчас сжать собственную голову руками и раздавить ее, я бы это сделал. Потому что мысли болью отдавались в сознании.

Откуда взрыв?

Я ведь не включал машину, и в доме нечему было взрываться. Прекрасно помня, чем закончился прошлый раз, я не просто так выбрал безлюдный район и перестраховался как мог.

Даже энергетические артефакты, заменившие реактор, не были горючими. Я специально ставил эксперименты, поджигая их, и у меня ни разу не вышло.

– Ты не виноват, – словно услышала мои мысли Мардж. – Никто не виноват. Эпицентр был в соседнем здании-складе. Полиция обнаружила там следы склада с динамитом. Кто-то контрабандой ввозил его в столицу. Думаю, дальше объяснять не нужно…

Но я был с ней не согласен. Сейчас мне необходимо слышать ее объяснения, хотя бы просто голос, который заглушил бы внутреннее разочарование и осознание, что из-за меня опять погибли люди.

Ведь это я притащил их в то место.

Судя по звукам, в палату вошел еще кто-то и остановился у кровати.

– Это целитель, – подсказала Мардж.

– Мисс Крайс, – поздоровался с ней незнакомый голос. – Разговариваете с больным? Думаете, он слышит? Прогнозы неблагоприятны, я ведь уже говорил вам.

– Значит, вы ошиблись с прогнозами, – по-старчески вредно заявила она. – Ричард уже пришел в себя. Так что займитесь его лечением!

Кажется, ее слова поразили доктора, потому что спустя несколько минут вокруг меня была развита нездоровая суета. Прибежали еще целители, с удивлением узнавшие, что я в сознании.

– Признаться, мы уже расписались в собственном бессилии, – произнесла тихо одна из них кому-то. – После таких повреждений, как у него, не выживают. На теле живого места не было. Сплошной ожог и переломы. Неделя в коме…

– А вы не хотели его спасать, – бурчала Мардж. – Как же славно, что вас убеждают деньги и авторитет владельцев клиники! И все равно приходилось постоянно контролировать самой!

– Неделя?! – прошептал я, все еще переваривая этот срок. Значит, я уже целых семь дней здесь, и Мардж все это время не отходила ни на шаг.

Я на ощупь нашарил пальцы Хозяйки Квартала, вцепился в них, пусть слабо, но это все, на что сейчас хватало моих сил.

– Где девочка? Где их дочь?

Повисла гнетущая пауза. Все вокруг буквально замерло, даже доктора притихли.

– Все вон! – хмуро приказала Мардж, и когда последние шаги стихли, произнесла: – Я поступила единственно правильным способом. Не вини меня, Ричард.

– Что ты сделала?

– Дала девочке шанс.

– Что ты сделала? – повторил я.

– Написала записку с именем и подкинула Кати в приют, где выросла сама. Пойми, больше вариантов не было. Девочка-сирота в Квартале. Никто не поверил бы, что ее родители не принадлежали этому месту, а сама она не собственность борделя. Мы даже не можем рассказать правду о Розали и Фреде, что девочка была дочерью двух стихийных артефакторов. Для нее это приговор на еще большие страдания. Заточение и жизнь под колпаком до тех пор, пока люди не убедятся, что ей не достался проклятый дар.

– Но ведь это приют…

– Мы присмотрим за ней, – не дослушала Мардж. – И кто знает, может, девочке повезет, и ее усыновит хорошая пара. А пока лучше так. Просто не вини меня, Ричард.

Виола

Я металась по квартире уже второй день.

Незнакомой, словно не моей, с модным ремонтом. Здесь каждая вещь была новой, дорогой и недавно привезенной из магазинов, кое-где даже сохранились ценники.

И если раньше я просто не любила эту каморку, то теперь ее стены давили на меня еще больше.

Она олицетворяла символ моей беспомощности – я здесь, под подпиской о невыезде, не могу ничем помочь Герберту, потому что он так попросил, и даже к моей родной сестре врачи пока не пускали.

Единственной вещью, которая грела мои руки, была «Артефакторика». Чтобы успокоиться, я продолжала ее читать, и чем дальше читала, тем больше понимала – просьбу Гера не выполню.