пациентов с такого рода травмами умирают в течение нескольких недель – максимум месяцев – от пневмонии или других осложнений. – Доктор качает головой. – Наши аппараты на самом деле просто продлевают процесс умирания. Мы поддерживаем жизнь, но такое существование можно назвать жизнью только с натяжкой.

– Благодарю вас, – говорю я. – Свидетель ваш.

Приближаясь к трибуне, Циркония Нотч мерит нейрохирурга хмурым взглядом:

– Кто оплачивает уход за мистером Уорреном?

– Насколько мне известно, у него нет медицинской страховки. Его лечат за казенный счет.

– И его лечение обходится примерно в пять тысяч долларов в день, не считая зарплаты врачей.

– Когда мы оказываем медицинскую помощь, то не учитываем ее стоимость…

– Правда, что в прошлом году убытки вашей больницы составили два миллиона долларов?

– Да…

– Так разве нельзя предположить, что больница, по крайней мере частично, настаивает на принятии решения о жизни мистера Уоррена, чтобы поскорее освободить место для пациента, платящего за лечение?

– Меня, как врача, это не касается.

– Доктор, вы сказали, что мистер Уоррен является кандидатом на донорство после сердечной смерти?

– Совершенно верно. Человек в его физическом состоянии будет отличным донором.

– Разве не правда, что около четверти случаев такого донорства заканчиваются неудачей?

Доктор кивает:

– Случается, что после отключения аппарата искусственной вентиляции легких у пациента продолжается прерывистое дыхание. Если оно не прекратится в течение примерно часа, то изъятие органов отменяется и пациента оставляют умирать.

– Почему изъятие органов отменяется?

– Потому что кислорода в крови пациента будет слишком мало, чтобы сохранить жизнеспособность органов, но при этом слишком много для прекращения сердцебиения, а именно прекращение сердцебиения считается критерием смерти.

– Значит, – Циркония задумчиво поджимает губы, – в целом вы ждете, пока сердце не остановится, потом замеряете пять минут, а затем изымаете органы?

– Совершенно верно.

– Вы когда-нибудь слышали о докторе Роберте Витче?

Доктор Сент-Клэр прочищает горло:

– Да.

– Ведь доктор Витч – известный профессор медицинской этики, который ставил под сомнение принципы донорства после сердечной смерти?

– Да.

– Не могли бы вы кратко изложить суду позицию доктора Витча?

Доктор кивает:

– Доктор Витч обращает внимание на то, что остановившееся сердце может быть запущено вновь, поскольку именно по такой процедуре делается пересадка сердца. По его мнению, прекращение сердечной функции и кровообращения у пациентов, подготовленных к донорству, не является необратимым, а это значит, что диагностируемая смерть не соответствует общепринятому стандарту ее определения.

– То есть вы хотите сказать, что мистера Уоррена можно объявить мертвым, как только у него остановится сердце. Но потом его сердце пересадят кому-нибудь другому… и оно снова начнет биться.

– Правильно.

– В таком случае не будет ли поспешным объявлять мистера Уоррена мертвым, если теоретически его сердце может быть снова запущено с помощью дефибрилляции, пока оно находится в его собственном теле?

– Определение смерти по отсутствию кровообращения – стандартная медицинская практика в развитых странах, мисс Нотч, – отвечает доктор. – Мы выжидаем пять минут как раз с целью убедиться, что сердце не начнет биться само по себе, без медицинского вмешательства.

Циркония кивает, но видно, что доводы Сент-Клэра ее не убедили.

– У мистера Уоррена в его нынешнем состоянии что-нибудь болит?

– Нет. Он без сознания и ничего не чувствует. Мы делаем все возможное, чтобы ему было комфортно.

– Значит, сейчас он не страдает.

– Нет.

– Он не ощущает страха?

Доктор Сент-Клэр ерзает на стуле:

– Нет.

– И как долго он может оставаться в этом состоянии, не страдая?

– Если у него не будут развиваться заболевания, наносящие дополнительный ущерб организму и его переведут в учреждение для длительного ухода, то он может прожить еще несколько лет.

Циркония складывает руки на груди:

– Итак, вы сказали мистеру Нг, что пять перечисленных мной в начале людей с тяжелыми черепно-мозговыми травмами были неправильно диагностированы и именно поэтому они в итоге выздоровели.

– Да. Как известно, нарушения сознания трудно поддаются диагностике.

– Тогда как вы можете быть уверены, что мистер Уоррен не станет следующим примером так называемого чудесного выздоровления?

– Это возможно, но крайне маловероятно.

– Вы знакомы с полным синдромом запертого человека, доктор?

– Конечно. Синдром запертого человека – это состояние, при котором пациент все осознает и бодрствует, но не может двигаться или общаться.

– Тогда скажите, я же не ошибусь, утверждая, что признаки поражения ствола мозга и нормальные показатели ЭЭГ являются симптомами такого состояния?

– Да.

– А разве черепно-мозговая травма мистера Уоррена не сопровождается повреждением ствола мозга при нормальной ЭЭГ?

– Да, но у пациентов с классическим синдромом запертого человека суженные зрачки и другие признаки, позволяющие распознать их состояние. Если пациент находится в коме, большинство неврологов рассматривают вероятность такого диагноза и проверяют пациента, попросив его посмотреть вверх и вниз.

– Но это невозможно при полном синдроме запертого человека, верно? Такие пациенты по определению не могут добровольно двигать глазами.

– Правильно.

– Тогда, вероятно, без произвольного движения глаз будет чрезвычайно трудно определить, страдает ли пациент полным синдромом запертого человека или находится в вегетативном состоянии?

– Да. Могут быть трудности, – подтверждает доктор Сент-Клэр.

– Знаете ли вы, доктор, что пациенты с этим синдромом часто общаются с помощью специальных устройств и некоторые могут прожить долгую жизнь?

– Я слышал о таких случаях.

– Можете ли вы дать суду стопроцентную гарантию, что у мистера Уоррена нет синдрома запертого человека?

– В медицине не существует стопроцентных гарантий, – возражает доктор.

– Тогда, я полагаю, вы также не можете утверждать со стопроцентной уверенностью, что мистер Уоррен не перейдет из вегетативного состояния в состояние минимального сознания, а может быть, даже и в полное сознание?

– Нет. Но я могу утверждать, что испробованное нами лечение и процедуры не смогли изменить состояние его сознания, и у меня нет медицинских оснований полагать, что оно изменится в будущем.

– Вы должны знать, доктор, что люди с травмами спинного мозга, которым сказали, что они никогда больше не будут ходить, иногда снова встают на ноги благодаря новым достижениям медицины.

– Разумеется.

– И солдаты, возвращающиеся домой из Ирака и Афганистана с ампутированными конечностями, сегодня носят удивительные протезы, которые показались бы фантастикой солдатам во Вьетнаме. Разве не будет справедливым сказать, что медицина продвигается вперед с каждым днем?

– Да.

– И многие люди, которым поставили страшный, даже смертельный диагноз, продолжают жить богатой, полноценной жизнью. Вы же не можете знать заранее, не разработают ли через пять лет метод лечения, позволяющий человеку с повреждениями ствола мозга выздороветь, не так ли?

Доктор Сент-Клэр вздыхает:

– Вы правы. Однако неизвестно, сколько времени пройдет, прежде чем мы увидим эти предполагаемые лекарства, о которых вы говорите.

Циркония пригвождает его взглядом.

– Думаю, что больше двенадцати дней, – произносит она. – У меня все.

Доктор Сент-Клэр встает, но судья