Ты хоть примерно себе представляешь? Это же завтра на всю страну…

— Они были здесь, — сказал тихо Андреев и Васютин резко умолк.

Капитан показал на свежие следы возле покосившейся калитки, которая, медленно пошатываясь, висела на одной петле. — Кровь… — Андреев провел пальцем по торчащему наружу гвоздю, к острию которого прицепилось несколько синтетических нитей.

— Господи, только бы живы были… — произнес Васютин. Андреев удивленно посмотрел на командира, который никогда не вспомнил Бога и был, как и подобает настоящему командиру части, убежденным коммунистом и, разумеется, атеистом.

В этот момент где-то за лесом заскулила собака.

— Это же… Кира, — медленно произнес капитан, осторожно открывая калитку, чтобы тоже не налететь на торчащий гвоздь. — Она никогда в жизни ничего не боялась…

По мере приближения к полуоткрытой двери дома, Андреев чувствовал нарастающий озноб — от самой макушки до мизинцев ног. Леденящий страх сковал дыхание, сердце под гимнастеркой дрогнуло, ему вдруг показалось, что оно сейчас остановится — по неведомой причине, просто так. Потом напишут — обширный инфаркт или что-то типа того. Знакомый патологоанатом давал читать ему такие заключения.

Утерев дрожащей рукой липкий пот со лба, Андреев оглянулся на Васютина, который шел позади. Судя по всему, состояние командира части было ненамного лучше. Но его хотя бы можно было понять и объяснить — все-таки Васютину грозил трибунал, а в случае гибели детей… даже и думать не хотелось. А ему-то, Андрееву, что? Конечно, он переживал, но чтобы настолько…

— Вы ничего не слышите? — одними губами спросил он командира.

Тот замер, глаза его словно остекленели — они смотрели сквозь капитана, сквозь дом — куда-то наружу далеко-далеко.

Андреева передернуло, он поспешил отвернуться.

— Я слышу… — сказал тихо Васютин. — Я слышу… это…

Он осторожно поставил ногу на полусгнившие ступени, ведущие на крыльцо, тронул рукой доску справа, служащую перилами — и та с треском упала на землю.

— Черт! — выругался Андреев. — Соберись, тряпка! — Он сделал пару глубоких вдохов и выдохов, а затем шагнул в дом.

Глава 28

2010 год

«Т-цк, т-цк», — с правой стороны здания Белорусского вокзала, растопырив лапы-упоры, застыла автовышка и двое рабочих в люльке пытались сдвинуть замершие стрелки часов. Непонятно, зачем они это делали, может быть, ремонтировали механизм, или просто чистили — но звук, раздающийся сверху был каким-то жутковатым — стрелки никак не хотели заводиться и прохожие, огибая периметр натянутой ленты безопасности, опасливо косились по сторонам.

Виктор поежился.

— Проверь еще раз, все взяли? Документы, билеты… — Шаров еще раз оглядел площадь Белорусского вокзала. Ничего подозрительного. По крайней мере, на первый взгляд. Вечер, куча народа, кто-то уезжает, кто-то только что приехал и ловит такси. Люди спешат, бегут, волоча тяжелые чемоданы. Наметанный взгляд полицейского сразу же выхватил несколько подозрительных типов у дальнего угла — мутные личности, скорее всего, скупщики краденого, но может быть и более серьезные ребята. Впрочем, вряд ли их интересовал подъехавший микроавтобус и его пассажиры.

Возможно, подумал Шаров, они слишком высокого о себе мнения и искать их вообще никто не собирался, — тем не менее утром перед выездом, он позвонил своему заму капитану Олегу Гусеву — терять было уже особо нечего и с удивлением выяснил, что сутки спустя никаких ориентировок ни на него самого, ни на кого-то из их специфической компании так и не поступило. Более того, в сводках даже не было упоминания о происшествии в психиатрической больнице, равно как и рапортов о задержаниях, обысках — словом ничего. Этот факт изумил его и одновременно насторожил. Уж не подставой ли был весь этот спектакль с полицией? Он где-то читал, что заказать маски-шоу даже с действующими бойцами стоило не так уж и дорого.

Самое главное, что сам он пока чист перед законом.

«А кто мог меня сдать, если подумать?» — рассудил Шаров, разглядывая мельтешащих на площади людей. Главврач больницы Инин — да, мог. Но на данный момент, они в одной лодке. Кто еще? Конечно, камеры из больницы — но судя по заверениям Инина, все записи того вечера были уничтожены. Как и когда он успел — это уже другой вопрос, возможно удаленно или через помощницу. То, что весь персонал больницы беззаветно и до конца готов следовать за своим сумасшедшим доктором, он убедился лично. Получается, причин волноваться нет. И все же, он слегка тревожился, потому что знал — в делах, где замешано много людей, обязательно случаются какие-нибудь проколы.

— Поезд двадцать девятый, отправляется с первого пути второй платформы, в 19:53, — сказал Шаров.

Виктор глянул на экран телефона. Осталось двадцать пять минут.

— Ты как, готова?

Лена коротко кивнула. После очень трудного и нервного разговора с Петей, которого они едва не потеряли, ей вдруг стало казаться, что задача невыполнима. К тому же… большая часть ее еще впереди и неизвестно, как отреагируют другие одноклассники.

Она предложила поговорить с Лизой Клюевой — главный офис ее фирмы, располагался в «Башне Федерации» в Москва-Сити, но оказалось, что контейнеровоз капитана Дениса Крутова погрузился и вот-вот должен был отчалить из торгового порта Калининграда. Они чуть его не проворонили. Пришлось срочно менять планы.

Лена подумала, что — черт с ним. Лучше куда-то ехать. Быть в движении, чувствовать жизнь, тем более… Виктор будет рядом. Разве не об этом она мечтала бесконечными днями и ночами в одиночной палате-камере? А тут… можно сказать, путешествие на двоих… в поезде…

Петя купил им целое купе, чтобы никто не мешал и не задавал лишних вопросов. Загранпаспорта были сделаны за несколько часов, а билеты куплены за сутки — предстояло пересечь Литву, которая отделяла Калининградскую область.

— Что?.. — спросила она, тряхнув головой.

Виктор слегка тронул ее руку.

— Все хорошо?

— А… да… я просто задумалась.

— Все будет хорошо, — улыбнулся он.

Она вспомнила аккуратно вырванную страничку из книги, которую показал ей Петя — уже когда они вместе ехали в сторону бывшей воинской части. Его дрожащие толстые пальцы, на одном из которых сверкал перстень с крупным бриллиантом — она запомнила, как они разворачивал пожелтевший листок, сложенный вчетверо. Виктор заметил ее побледневшее лицо уже позже. Она увидела фотографию и выцарапанные надписи на кресте. Все это можно было счесть за глупую шутку, но вырванный из книги лист был настоящим, никаких сомнений. Виктор хотел что-то сказать, но промолчал.

Получается, все они — заложники