да в такой холод? Андрей спрыгнул с насыпи и, увязая в снегу, приблизился к кромке воды. Ему неудержимо захотелось броситься в воду. Он уверен был, что сможет доплыть до противоположного берега. Хотелось оказаться в ледяной купели, чтобы дух захватывало, чтоб сердце бешено стучало и пьянило голову, и чтобы он плыл в этой ледяной воде из последних сил, отчаянно борясь с холодом, усталостью, отчаянием. Он так живо представил себе этот холод и эту жуткую борьбу, что у него закружилась голова. Он закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Нет, нельзя. Что за мальчишество? Во-первых, у него доллары в кармане. Не выбрасывать же их. А во-вторых, как же он мокрый пойдёт дальше? То есть он дойдёт до дома и в мокрой одежде, но что о нём подумают окружающие? И вместо того, чтобы безрассудно бросаться в воду, Андрей развернулся и зашагал вверх по течению — туда, где была когда-то лодочная станция.

Почти над головой у него проносились машины — но сверху его было не видно. И всё же стоило поторопиться. Он прибавил шагу и в какие-то четверть часа добрался до тихой заводи. Берег в этом месте закруглялся полумесяцем, на снегу лежали верх дном лодки с осени. Сторожка светилась единственным окном. В это окно Андрей и постучался.

Выглянул дедок в шапке с одним ухом, бородатый и с озорной улыбкой на лице.

— Здорово, дед! — воскликнул Андрей.

— Здорово, коль не шутишь, — ответил тот радостно и добавил: — Ты, никак, на рыбалку собрался?

— Да не совсем. Мне бы на ту сторону перебраться. Не перевезёшь? Я заплачу.

Дед с удивлением посмотрел на гостя.

— На чём же я тебя повезу? Лодки все на берегу. Моторы на замке. У меня и вёсел нету.

— Как нету весёл? Ты что же, сам-то не рыбачишь? — спросил Андрей строго.

— Какая рыбалка? По земле с трудом хожу!

Слово за слово, Андрею удалось зайти в сторожку и сесть на табурет. Внутри было жарко натоплено — но на этом и кончались достоинства этого холостяцкого жилья. Загаженный и заплёванный стол, грязные окна, щелястый пол, гнутые алюминиевые кружки с остатками чая, шмат лежалого сала и куски засохшего хлеба на столе. Андрей выругался про себя: ну и жизнь! Куда ни приди — везде одно и то же. Где же плоды научного прогресса и просвещения? Где он — обещанный рай на земле? Машинально полез в карман за деньгами и тут же отдёрнул руку. Разве тут деньгами поможешь? Денег в России — как у дурака махорки. Богатство прямо под ногами лежит. И всё не впрок. И никогда впрок не будет. Такая страна. Такие люди. Как этот дедок, как спившаяся старуха, как семнадцатилетняя проститутка, согласная на всё за пятьсот рублей. Что же происходит? Андрей опустил голову, крепко стиснул зубы. Хотелось крушить всё вокруг, чтобы этот мир сгинул, провалился в тартарары, чтоб не осталось на свете никого, и чтоб снова потоп, морская гладь и — «каждой твари по паре».

— Эй, сынок, тебе что, нехорошо?

Андрей поднял голову. Старик, склонившись, участливо смотрел на него.

— Нет, мне хорошо, — процедил он. — Мне лучше всех.

Дедок откинулся.

— Тогда лады! Может, чаю?

— Мне лодка нужна.

Старик развёл руки.

— Нету лодки.

Андрей достал деньги.

— Я заплачу. Сколько?

Старик задумался.

— Двести долларов хватит? Мне только переплыть. Я лодку на том берегу оставлю, можешь её потом забрать.

Старик хлопнул себя по бокам.

— Ну что с тобой делать. Бери! Уболтал, чёрт красноречивый.

Андрей отдал ему деньги и поднялся.

— Пошли, я тороплюсь.

Они вышли на улицу и, увязая в снегу, двинулись по закругляющемуся берегу вдоль заводи. В самом конце отмели лежала на снегу перевёрнутая вверх дном деревянная лодка. Старик взял её снизу двумя руками и одним рывком перевернул вниз дном.

Тут же лежали деревянные вёсла. Взявши лодку с двух концов, они не без труда протащили её несколько метров по снегу и спихнули в воду. Взявшись за борт, Андрей шагнул в лодку, старик подал ему вёсла.

— А то поплыли вместе, лодку обратно пригонишь? — предложил Андрей, но старик упрямо покачал головой.

— Куда я ночью поплыву? Завтра перееду на тот берег, пригоню посветлу. Плыви себе с богом.

Андрей толкнул веслом берег, лодка тихо поплыла по чёрной воде.

— Если про меня будут спрашивать, не говори, что видел. Ладно? — крикнул Андрей.

— Не скажу, не бойся, — заверил дед.

Оба они знали, что слова эти излишни. Если деда прижмут — он, конечно же, расскажет обо всём — как выглядел его гость, про что спрашивал, во сколько часов был и куда направился.

— Бывай! — Андрей сел на деревянную скамью и взялся за вёсла. С насыпи его было хорошо видать — нужно было поскорей убираться с глаз долой. Несколько мощных гребков — и он почувствовал, как лодку подхватило течение. Берег мягко стронулся и поехал вбок. За спиной зияло глухое тёмное пространство. До противоположного берега было около километра. Но нужно было немного сплавиться по течению, чтобы выбраться в глухие переулки предместья Жилкино. Там, среди кривых улочек, где нет ни одного целого фонаря и куда полиция годами не заглядывает — там он преспокойно выйдет на железную дорогу и дальше пойдёт по ней. Главное, до берега добраться.

Когда-то Андрей плавал почти на такой же лодке, научился обращаться с вёслами. Ему нравилось, погрузив лопасти в воду, упереться ногами в пол и тянуть к себе вёсла изо всей силы, так чтобы пена летела из под кормы. Лодка сильно раскачивалась от мощных гребков, позади оставался кипящий пенный след, вихрились водовороты, угрожающе журчала вода… Через несколько минут он был уже на середине реки, и в этот момент увидел, как с насыпи к сторожке съехал уазик с мигалками, из него выскочили крепкие ребята в полицейских полушубках. Заскочили в избушку, едва не сорвав дверь. «Эге-ге, — подумал Андрей, — быстро взяли след». Он оглянулся. Берег был уже близко. По воде его не догнать. Хуже было другое: преследователи сообщат по рации о его предполагаемом маршруте — и через десять минут его встретят на другом берегу с распростёртыми объятиями. Ради такого случая весь личный состав на ноги поднимут. Проскочить этот заслон вряд ли удастся. Ещё полчаса — и он ушёл бы от погони. Что же теперь? На реке оставаться нельзя — через полчаса здесь будет не протолкнуться от катеров с прожекторами и сиренами. Вернуться на правый берег вопреки всякой логике? Андрей несколько секунд обдумывал такую возможность, но вынужден был отказаться